Как так получилось?! И — самое главное— как это остановить?
Взгляд упал на часы. Без пяти минут девять.
Патрулирование обещало быть очень длинным. Очень неприятным.
Вздохнула, ощущая, как сердце начинает колоть. Встала и потёрла холодеющие руки друг о друга. Она не боялась его, конечно. И совершенно не нервничала. Схватила с прикроватной тумбочки палочку и на секунду задержала дыхание.
Совершенно никакой нервозности.
Но почему-то очень тихо открыла дверь и бесшумно скользнула по ступенькам, уже почти по привычке останавливаясь на последней. Сжала губы и шагнула в гостиную.
Малфой стоял к ней спиной, держа в руках газету, покачиваясь с пятки на носок. Интересно, он впервые за целый день решился прочесть, что же пишут о Люциусе? Почему-то Гермионе казалось, что он не позволял себе прикоснуться к «Пророку», пока был на виду у остальных.
Огонь обрисовывал контуры его тела.
Малфой был без мантии, в легком черном свитере, что натягивался на напряжённых плечах. Брюки идеально выглажены, до чётких борозд.
Гермиона смотрела, как на его скуле двигаются желваки. Он злится? На неё? Да вряд ли на неё, потому что взгляд слизеринца скользил по строкам как-то… ожесточённо. Честно говоря, не хотелось сейчас сталкиваться с ним.
Настолько, что Грейнджер ощутила, как внутри всё сжимается от приступа лёгкой паники. В следующий момент послышался треск разрываемой и мнущейся бумаги, и девушка вздрогнула, еле слышно поймав губами немного воздуха. Чёрт.
Он с шумным выдохом смял «Пророк» в небольшой бумажный снежок и швырнул его в огонь, опираясь о каминную полку локтями и опуская голову. Гермиона не решалась пошевелиться, понимая, что наблюдает за чем-то очень… личным?
Взгляд её приковался к его рукам, которыми он зарылся в волосы.
Тонкие, красивые, со слегка выпирающими костяшками и узелками вен у запястий.
Гермиона зачарованно наблюдала, как они сжимаются в кулаки, пропуская волосы сквозь пальцы. Платиновые, блестящие в свете огня. Таких нет больше ни у кого. И теперь почему-то она совершенно точно была уверена — прикосновение к ним напоминает прикосновение к шёлку.
Было видно, как поднимаются его плечи от тяжёлого дыхания. Свитер облегал тело Малфоя так, будто был его второй кожей. Но не белоснежной. А совершенно чёрной.
Поджала губы.
Никак не могла заставить себя шаркнуть ногой или же пошевелиться, чтобы выдать свое присутствие.
— Ты топаешь как грёбаный слон. Я услышал тебя еще на ступеньках, грязнокровка, — приглушённый голос проколол её будто воздушный шарик, который с хлопком выпустил весь свой воздух.
