— Это моя любимая площадь. Сюда мы часто бегали студентками. Этот уголок старинного Франкфурта полностью восстановлен после американских бомбардировок.
Действительно, центр старинного и средневекового Франкфурта выглядит вечером сказочно. Марта ведет Генри в середину площади, к фонтану юстиции:
— Смотри, Генри, все вокруг — это дома пятнадцатого — восемнадцатого веков и даже раньше. Видишь — Старая Ратуша, ее называют Рёмер, и отсюда пошло название площади. Готический костел четырнадцатого века святого Леонарда. Красная с зеленым куполом башня церкви святого Николая. А чуть дальше, за домами, виднеется Франкфуртский кафедральный собор.
Марта поворачивает Генри из стороны в сторону:
— В этом здании жил Гёте, теперь здесь его музей. Здесь, в Рёмере, со времен династии Штауфенов, то есть с двенадцатого века, короновали кайзеров.
Она продолжает что-то говорить чуть ли не о каждом доме вокруг, но мысли Генри уже убежали вдаль, к Венеции, и он не очень прислушивается к ее словам.
— Генри, ты же не слушаешь совсем, для кого я распинаюсь?
— Извини, дорогая, я что-то устал. Давай вернемся, завтра будет тяжелый день.
23:00. Номер в отеле.
Легли было в разные кровати. Марта неожиданно встала, подошла к Генри, как была в ночной рубашке, поцеловала в лобик:
— Спокойной ночи, милый, отдыхай.
Генри не смог этого стерпеть, схватил ее и привлек к себе.
9:00. 22 мая 2015 г., пятница.
После шведского стола Генри говорит Марте:
— Рассчитайся за номер и забирай машину с парковки.
Марта ведет машину к банку. Здание солидное, и около него даже имеется свободное место для парковки. Марта выходит из машины, машет Генри рукой:
— Я на несколько минут.
Упорхнула. Генри стал рассматривать на карте дорогу до Венеции, проверяя, успеют ли пройти весь путь за день.
Марта вернулась минут через пятнадцать. Генри молча заводит машину и едет, выбирая дорогу на автостраду номер три.
Марта посидела, поерзала на месте:
— Почему ты не спрашиваешь, как мы поговорили с отцом?
— Сама расскажешь, когда захочешь. Значит, он уже отец, а не папаша?
— Знаешь, я пока сама не пойму ничего. Мне что-то жалко его стало.
— Жалко? Барон, банкир, кажется состоятельный. И тебе его жалко?
— Да, старенький он. Ему уже шестьдесят, а встречается с молодыми девицами. Тяжело ему, наверное, приходится.
— Радоваться нужно за него, что хватает сил на девиц.
— Ерунду ты говоришь. Да, он предлагал мне деньги, вытащил тысячу евро, но я отказалась, сказала, что друг обеспечен. Ведь это правда? Тогда он сказал, что ликвидирует минус на моем счете и будет снова пересылать деньги на счет. А я обещала заезжать хотя бы раз в месяц.
