Я знаю, что Кай – мужчина. Но все равно называю мальчишкой, и это не упрямство, а чистая психология. Все те же попытки доказать самой себе, что я взрослая женщина и меня просто не может так штормить от того, кто так сильно младше. Потому что вся моя жизнь, все мои отношения всегда были с мужчинами постарше. Возможно, потому что я была поздним ребенком и когда начала осознавать собственного отца, он уже был седым.
У меня был мужчина старше на семь лет, был старше на пятнадцать и вот теперь – Олег, и тоже пятнадцать лет. И никогда – младше.
Никогда до Кая.
И хоть он совсем не мой мужчина, я чувствую, что именно он ломает вросшие в меня стереотипы. И дальше, тараном, упирается своим черным взглядом в стену под названием «В тридцать я слишком стара для безумия».
Я чувствую себя мерзко, когда трачу весь день перед выставкой, продумывая каждую мелочь в своем наряде. Потому что наряжаюсь не для Олега, своего мужа, а для Кая – чужого мужчины. Это словно закон природы, который существует вне зависимости, логичен ли он, или абсурден. Это изнурительна война с собой, потому что умом я понимаю – мне нужно остаться дома, не лететь на свет, который меня сожжет, а сердце предательски шепчет: «Еще один глоток, последний…»
Я не поклонник всякий айти-мероприятий, но туда собирается Ева - и она буквально заставила меня составить ей компанию. Теперь я склонна увидеть в этом козни дьявола, который, прикинувшись змеем, дразнит меня яблоком первозданного греха.
Вчера, до встречи с Каем, я планировала надеть брючный костюм, но сегодня мой выбор останавливается на красном платье-карандаше. Ничего особенного, но вся пикантность в до лопаток оголенной спине и провокационной длине: на два пальца ниже линии кружева чулок. И из всех украшений – тот наперсток на кожаном ремешке, подаренный Каем в нашу первую встречу.
Мы с Евой договариваемся встретиться уже на месте и, когда выхожу из машины, она одобрительно вскидывает брови. Пальцем предлагает повертеться и после традиционного поцелуя в щеку безошибочно угадывает:
— Он здесь?
Я даже не пытаюсь валять дурака: кажется, рядом с Евой я говорю о Кае слишком часто. Чаще, чем о бесконечных обследованиях, которые прохожу уже вторую неделю. И чем дальше, тем меньше шансов услышать обнадеживающий вердикт.
Ева не ждет ответа, просто тянет меня в зал, потому что на улице как раз начинается дождь и будет обидно, если прическа – двухчасовый труд парикмахера – превратится в ворох мокрых локонов.
