, и вообще неизвестно, если мы с тобой отработаем успешно, будет ли эта армия переброшена в Сирию. Скорее всего, нет. И как в целом изменится отношение России к Сирии. В России тоже не любят, когда их народ вытравливают. Это автоматически означает, что я могу смело идти к амиру Роухану со своей просьбой. И на его замечания у меня найдется что возразить. А ты пока занимайся своими делами, но через полчаса приходи ко мне. Вместе сходим к майору аль-Хабиби. Он же, как я понимаю, так и живет в одной комнате с капитаном Сахимом?
– Да, кажется… – хмуро заметил Абдурахман.
– Хочу тебе сказать, что я, как человек военный, не признаю такого понятия, как «кажется». Или «да», или «нет». Или просто «не могу знать»… У тебя есть какие-то сомнения относительно этого сирийского капитана?
– Я слышал, его должны были расстрелять. Допускаю, что уже расстреляли. Он свою работу выполнил и превратился в отработанный материал. Я просто не совсем в курсе, сэр.
– Это не столь суть важно. Сходим вместе. Кстати, на улице жарко. Что носят на голове сирийские мужчины, чтобы голову не напекало?
– Что под руку попадет. Мужчинам здесь можно голову ничем не прикрывать, как большинство и делает. Некоторые носят платки. Лучше в мелкую клетку. Это вообще-то арабский мужской головной убор. Сейчас многие носят простые кепки-бейсболки. Как у меня, например, – и Абдурахман потрогал пальцем свою бейсболку.
– Добудь для меня такой платок. В клетку. А то сильно печет, несмотря на вечернее время. Город за день перегрелся и дышит жарой. Приходи через полчаса. Если меня еще не будет, дождись.
Кокс сам бы не смог точно сказать, что толкнуло его позвать Абдурахмана с собой. Но это как-то приближало помощника к нему, что уже само по себе, как думал Джереми, делало из Абдурахмана «человека команды»…
Тем не менее к амиру Роухану Джереми предпочел отправиться один, во-первых, потому, что Абдурахман был в первую очередь человеком амира, во-вторых, амир любил показать себя грозной силой, для которой не имеет значение звание американца и его авторитет. А Джереми Кокс умел подыгрывать людям, когда это требовалось. Со стороны это слегка походило на подхалимаж, на разговор сильного со слабым, а Джереми не желал выглядеть перед Абдурахманом слабым человеком.
Штаб амира Роухана располагался на соседней улице, в здании бывшей больницы. Сам Роухан занимал кабинет, когда-то принадлежавший главному врачу, о чем говорила чудом сохранившаяся табличка на двери. Часовые знали Джереми в лицо и пропустили без вопросов, даже не поинтересовавшись, к кому направляется американец.
