Гончая обернулась к своему «конвоиру». Спускаться вниз без его команды было нельзя, такая самостоятельность арестованных неминуемо вызвала бы подозрение у пограничников. А парень все топтался в нерешительности возле шлагбаума и молчал.
– Идти, что ли? – спросила она и положила ладонь на правое бедро, где под одеждой скрывался притороченный бинтами пистолет.
Пацан заметил ее движение, но никак на него не прореагировал. Сейчас в нем боролись страх, служебный долг и желание жить. Гончей оставалось только гадать, что из этого победит. Конец сомнениям положил нетерпеливый голос начкара:
– Че застыли?! Долго мне еще ждать?!
– Вперед, – выдавил из себя Егор.
Гончая облегченно выдохнула и вслед за священником ступила на уходящую под платформу лестницу, «конвоир» с пустым автоматом двинулся следом.
– Теперь меня расстреляют, – обреченно сказал он, когда они втроем шли по пустому и гулкому переходу.
– Думаешь, если бы сдал нас своим на посту, что-нибудь изменилось бы? – спросила у него Гончая и, не дождавшись ответа, продолжила: – Тебя бы все равно расстреляли. Даже разбираться не стали бы.
– И что мне теперь делать?
Девушка пожала плечами.
– Сам думай. Я бы сбежала. Иначе шлепнут – и все дела.
– Сбежала… – передразнил ее паренек и замолчал. Но тут неожиданно подал голос молчавший до этого момента священник.
– Что бы ты ни решил, помни: ты сделал доброе дело – спас от смерти двух невинных людей.
– Невинных?! – вскинулся Егор. – А то я не видел, как она нашего следователя скальпелем кромсала!
– Да! – резко ответила Гончая. – И сделала бы это снова, потому что он был зверем, даже хуже – чудовищем! Ему нравилось мучить, издеваться: вырывать ногти, прижигать раскаленным железом, сдирать кожу! Показать, что он со мной сделал, когда я попала к нему первый раз? Но я убила его не поэтому, а потому, что он виновен в смерти моей шестилетней дочери: сначала сжег ее заживо, а потом наблюдал, как она умирала.
– А моего наставника за что? За компанию?
– Если ты про того, кому оторвало руку, то его убила не я, а Левша. Это он взорвал мину, которую носил с собой. У меня вообще не было взрывчатки. Муляж – мусор, глина и провода. Автоматчика в камере застрелила я, не отрицаю. Но он тоже собирался убить меня, просто я оказалась быстрее.
– Вот и не надо изображать невинную, – пробурчал паренек.
– А я и не изображаю, – не стала оправдываться Гончая. – Но то, что упырь с Лубянки мертв, это правильно! Такие нелюди не должны жить.
