– Значит, тайник с дурью нашла, Дуремара грохнула, товар себе забрала, – не спросил, а скорее, констатировал Дуболом, пока его подручные перетряхивали одежду пленницы. – А ты знаешь, что это был мой товар? Кто ты такая, чтобы на мое добро покушаться? – резиновая палка уперлась Гончей под подбородок и запрокинула ей голову. – Ты никто! А станешь ничем. Говори, куда товар дела, если жить охота!
Она не успела ответить. Рядом раздалось деликатное покашливание, и один из солдат, что обыскивали ее одежду, выложил на стол перед Дуболомом найденный ПМ, ворох лекарств и обе полученные от Стратега платежные расписки.
– У нее деньги, много, – прошептал он на ухо командиру, но Гончая все равно расслышала каждое слово.
– Не так уж и много, – сказала она. – Всего две тысячи.
– Сколько?! – опешил Дуболом и впился изумленным взглядом в расписки. Вряд ли он когда-либо видел или держал в руках подобные бумаги.
– Это мои командировочные, – продолжала Гончая. – Я – Валькирия.
Она не строила иллюзий по поводу того, что все ганзейские солдаты знают имя любовницы фюрера, такого просто не могло быть. Но сейчас ей повезло – Дуболом и, по крайней мере, один из его подручных слышали о легендарной Валькирии.
– Кто?.. Валькирия?.. – одновременно выдали часовой и его начальник. – Ты Валькирия?! В таком виде? Не гони!
Не вставая с чурбака, Гончая вытянула над столом босую ногу и уперлась ступней Дуболому в грудь. Если бы он стоял ближе, то дотянулась и до его подбородка.
– А ты на пистолетик внимательно посмотри. Гравировочку видишь?
Смуглолицый впился взглядом в выгравированный на затворной раме текст: «т. Зоркому за самоотверженность в борьбе с врагами Интерстанционала». Наградной пистолет мог находиться либо у самого товарища Зоркого, либо у того, кто завладел именным оружием, прикончив прежнего хозяина. Судя по изменившемуся лицу ганзейского вояки, он сразу это понял. А Гончая продолжала добивать его.
– Хочешь знать, куда и зачем послал меня фюрер?
Дуболом захлопнул рот, его подручные соображали не так быстро.
– И куда? – спросил один из них.
– За Дуремаром. Вернуть вот эти таблетки, которые тот украл.
Солдаты поспешно отодвинулись от стола с лекарствами, один из них даже спрятал руки за спину. Но алчность Дуболома оказалась сильнее чувства самосохранения.
– Мы тебя сейчас в туннеле закопаем, и твой фюрер ничего не узнает, – озвучил он крутящуюся в голове мысль.
Его словам не хватало решимости. Он еще сомневался: стоит так поступить или нет. Зато в голосе Гончей сомнения отсутствовали напрочь.
