– Обожди. Тебе чего, воды жалко? – верзила положил широкую ладонь на мотающийся из стороны в сторону обрез и отвел его в сторону. – Откуда притопала?
– С Маяковской, – ответила Гончая.
– А сюда за каким приперлась?
В вопросе не ощущалось злобы, только обычный интерес.
– Дочь ищу, – не стала скрывать Гончая.
– Потерялась?
– Украли.
Дозорные понимающе переглянулись. Парень опустил оружие, а верзила задал следующий вопрос:
– Сколько лет?
– Шесть.
– Как зовут?
– Майка.
– Не слышал.
– Я тоже, – поддержал напарника парень с обрезом.
Третий мужчина молча покачал головой.
– Вряд ли кто из наших, – задумался детина. – Какой смысл? Да еще на Маяковке? – Он потер небритую щеку и добавил: – Хотя, я слышал: там не раз дети пропадали.
Гончая насторожилась.
– От кого слышал? Где?
Тот неопределенно пожал плечами.
– Челноки болтали. Но ничего конкретного. Так, глухие слухи. Может, правда, может, нет.
– Что за челноки? Где их найти?
Но дозорный уже рассказал все, что знал, и лишь снова пожал плечами.
– На то они и челноки. Где их сейчас найдешь? Поспрашивай на станции, может, кто и знает.
– Спасибо.
Гончая кивнула, повесила на плечо отжатую одежду и, подтянувшись на руках, вскарабкалась на платформу.
– Э, а пошлину за вход?! – крикнул ей вслед парень с обрезом. Но верзила осадил его.
– Пусть идет. Видишь, баба дочь ищет. Опять же, на Маяковке одна нищета, что с нее возьмешь?
Насчет чумазой незнакомки он, конечно, сильно ошибался. В глубине карманов Гончей лежали две платежные расписки на тысячу патронов каждая и несколько упаковок дефицитных лекарств – как еще одно доказательство известного утверждения о том, что внешний вид часто бывает обманчив.
* * *
Шагая по платформе, Гончая вспоминала, как когда-то проходила здесь за руку с Майкой. Сама она часто забредала на Новокузнецкую, а девочка попала сюда впервые. Для шестилетней малышки на станции все было в диковинку. Ее глазенки буквально горели от любопытства, когда она, разинув рот, смотрела по сторонам. Именно здесь Майка получила один из важных жизненных уроков, схлопотав по носу от местной девчонки.
За прошедшее время Новокузнецкая ничуть не изменилась. Сколько помнила Гончая, станция всегда была такой – шумной, грязной и пьяной. Вокруг отделанных мрамором широких и массивных квадратных колонн расположились со своими разномастными товарами крикливые торговцы, на все лады зазывающие к себе покупателей. Тут же крутились размалеванные сверх всякой меры девицы и пасущие их сутенеры. В арках шныряли верткие юнцы с голодными глазами, подстерегающие удобный момент, чтобы стянуть с лотка зазевавшегося торгаша какую-нибудь вещь или обчистить карманы неосторожного покупателя.
