Где-то через десяток шагов шуршание и крысиный писк стали слышны уже отчетливо. Судя по этим звукам, впереди собралось не менее дюжины этих тварей. Они не могли не почувствовать приближение человека, но почему-то не разбегались! Гончая снова вжалась в стену. Богатый опыт скитаний по туннелям метро подсказывал, что сейчас ей нечего бояться, но осторожность никогда не бывает излишней!
Не сходя с места, девушка продолжала вслушиваться в доносящиеся из темноты звуки, пока не разобрала среди шороха и писка суетящихся зверьков слабый стон. Вне всякого сомнения, человеческий! Вновь пожалев об отсутствии источника света, Гончая прошла вперед. Некоторые обнаглевшие крысы бросались прямо под ноги, и ей приходилось отшвыривать их пинками. В конце концов даже самые наглые твари признали появление более крупного и сильного противника и оставили место своего пиршества. И Гончая, и сами крысы знали, что это лишь временное отступление.
Стон раненого раздался снова. Путница повернула на звук и тут же угодила ногой во что-то мягкое. Отступив назад, она присела на корточки и дотронулась до своей находки. Это была чья-то рука – холодная и мертвая. Проведя по ней пальцами, Гончая добралась до плеча, быстро, но без суеты ощупала голую женскую грудь, шею и лицо, которое уже основательно объели крысы. Под головой погибшей скопилась целая лужа загустевшей крови. Кто-то, судя по огромной ране на затылке, проломил женщине череп, причем это сделал не зверь, а человек, орудующий оружейным прикладом, кастетом или самодельной дубинкой, потому что зверь не стал бы стаскивать с жертвы и похищать ее одежду.
Внезапно ладонь наткнулась на раздувшийся, выпирающий живот мертвой женщины. Гончая оцепенела. От ненависти к убийцам в груди перехватило дыхание. Грабители убили не только мать, но и ее не родившегося ребенка. Сволочи!
Видимо, последнее слово она произнесла вслух, потому что в ответ на прозвучавшее ругательство из темноты донесся едва различимый голос:
– Маш, ушли они?
В нескольких шагах от убитой поперек шпал лежал на боку мужчина. Из одежды на нем была только липкая, пропитавшаяся кровью майка и такие же мокрые от крови кальсоны. Видимо, он потерял сознание – поэтому грабители и не стали его добивать, а затем пришел в себя.
– Не надо, Маш. Не трогай, – прошептал раненый, когда Гончая прикоснулась к нему. – Помираю я. Ты не реви. Это ничего. Главное, ты жива. И сынишка наш жить будет.
Девушка стиснула зубы. В этот момент она больше всего боялась ненароком – случайным стоном или возгласом – раскрыть умирающему его ошибку. Гончей хотелось, чтобы он до последнего мгновения пребывал в неведении, считая, что его жена и будущий ребенок живы. Человек помолчал и, собравшись с силами, снова заговорил:
