Внутри пахло гнилью, крысиным пометом и еще чем-то, чему Гончая не знала названия, но всегда ощущала этот запах в затхлых, плохо вентилируемых помещениях. По сравнению с вонью выгребной ямы в плену у сатанистов, где они с отцом Ярославом провели без малого две недели, это был просто дивный аромат. Девушка бегло осмотрела временное убежище – оно не так уж сильно изменилось с тех пор, как она девчонкой пряталась здесь от матери, только хлама прибавилось, – потом затолкала священника в щель между какими-то коробками и приложила палец к губам.
– Сиди тихо.
Но тот не хотел сидеть тихо и, как только она отпустила его, сердито спросил:
– Довольна?
Гончая сразу сообразила, что он имеет в виду отнюдь не побег из-под стражи.
– Да, – глядя в глаза отцу Ярославу, честно ответила она, хотя в темноте каморки он не мог видеть выражения ее лица. – Двое убийц моей дочери мертвы, так почему бы мне не быть довольной?
– А ты хотя бы помнишь, сколько невинных людей заплатили своими жизнями за твое удовольствие?
Гончая недоуменно сдвинула брови. Через секунду она поняла, кого собеседник имеет в виду, но было уже поздно – отец Ярослав снова заговорил:
– Считай! Пограничник с Площади Революции. Потом тот, кто нашел меня в туннеле. Мальчик Егор, которого ты привела на Театральную. Солдаты, которых ты заставила стрелять друг в друга. Все эти люди погибли по твоей вине. А ведь во время спровоцированной тобою перестрелки могли пострадать и мирные жители. Все эти люди даже никогда не видели твою дочь. В чем они виноваты?
– Тот паренек… Я не хотела, чтобы он погиб, – священник был прав. Гончая прекрасно понимала это, но все равно начала оправдываться. – Ему не нужно было поднимать автомат.
– Он сделал это, чтобы умереть героем, а не предателем, потому что ты не оставила ему выбора!
– Не вышло бы из него героя, – вздохнула девушка. – Когда в чулане найдут труп Палача… наверное, уже нашли… парня сразу зачислят в предатели.
– Не слишком ли дорогая цена для твоей мести? – добил ее отец Ярослав. – Сколько еще людей должны погибнуть, чтобы ты, наконец, успокоилась?
«Только трое, – мысленно ответила Гончая. – Стратег и его телохранители». Потом вытащила из бинтовой петли трофейный пистолет и протянула его священнику.
– Все верно. Я безжалостная тварь. Еще совсем недавно я умела любить, а теперь могу только ненавидеть. Убей меня, если хочешь остановить. Потому что сама я не остановлюсь. И не успокоюсь, пока жив хотя бы один из тех, кто убил мою девочку. Ну! Что же ты не стреляешь?!
