— Мы из нью-йоркского филиала фирмы «Праздник с доставкой», — ослепительно улыбнулась я. — Где будем проводить заказанную вечеринку-сюрприз?
— Какую еще вечеринку-сюрприз?
— Празднование семидесятилетия детектива Арта Кэлхуна.
Фредерика была ошарашена, так же как Полк, Макандресс, Каннингем, Лич, Ивс, Мейплтон, да и сам Арт Кэлхун, который с недоверчивым видом показался из своего кабинета. Но мы действовали молниеносно. Из беспроводной колонки уже звучал «Маргаритавилль». Уитли торжественно распаковала три дюжины капкейков, несколько корзин с мармеладными червяками и сувенирные пакетики с елочными украшениями в виде пистолетиков. Кэннон с Кипом, проворно забравшись на складные стулья, принялись приклеивать к потолку гирлянду из усыпанных блестками флажков с буквами, которые складывались во фразу «С днем рождения!». Марта сноровисто набила холодильник бутылками индийского светлого эля.
— Так, стоп. Погодите-ка мину…
Кэлхун умолк, глядя на пиво.
— Что здесь происходит? — осведомился Полк.
Я принялась старательно разглядывать бланк заказа, который на самом деле был чеком из прокатного салона.
— Нас наняла Элизабет Кэлхун, — сообщила я, наморщив лоб.
— Это сделала Лиззи? — шепотом ахнул Кэлхун.
Лиз Кэлхун была его блудной дочерью, которая жила в Сан-Франциско.
Они с отцом не разговаривали уже три года, а значит, можно было почти не опасаться того, что она возьмет трубку, когда Кэлхун кинулся звонить ей, чтобы поблагодарить за неожиданную вечеринку, — хотя до его дня рождения оставалось больше трех недель.
А это значило, что у меня будет время на поиски дела Джима.
— Мм, что может быть лучше капкейков! — ухмыльнулась Ченнинг, набрасываясь на угощение.
— А теперь, друзья, начинаем праздновать! — завопил Киплинг и отвесил такой низкий поклон, что его красный клоунский нос отвалился и улетел под стол. — Так, все встаем в круг и беремся за руки. Не стесняемся.
Пришел мой черед.
Я выскочила на темную лестницу, сбежала в подвал, распахнула деревянные двери и бросилась к темным рядам коробок. Промчавшись вдоль дальней стены, я оставила позади картотечные шкафы и ксерокс и завернула в раздел «Г», «З» и «Л», осторожно лавируя между стеллажами, чтобы не задеть их. Громадные клоунские башмаки громко шлепали по полу, шаровары раздувались, как паруса.
Восьмой ряд. Влево и до конца. Самая верхняя полка. Мейсон, Джим Ливингстон.
Коробка была на месте. Мое сердце бешено заколотилось. Пришлось трижды подпрыгнуть, чтобы сдвинуть ее с места, не обрушив на себя стеллаж.
