Ленин нахмурился. Прямая резкая морщина пересекла его широкий лоб, но вдруг глаза его весело заискрились.
— А что, если взять лошадей у извозчиков?
— Товарищ Ленин, ломовиков у Филаретова надо взять. Там такие битюги-тяжеловозы, вытянут чего хочешь! — горячо крикнул от дверей дюжий красногвардеец с лицом деревенского подростка.
— У Филаретова? Это кто такой?
Все расступились, глядя на молодого красногвардейца, и он заметно смутился. Но, чувствуя на себе внимательный и поддерживающий взгляд Ленина, ободрился снова:
— Хозяин это. Я сам к нему нанимался, только он не доверил мне.
— Не доверил? Лошадь?
— Ага. Дескать, молод еще, так послужи сперва.
— Гм. А сколько у Филаретова лошадей?
— Пожалуй, штук сто, коли не больше.
— А что, если мы доверим вам всех этих лошадей? Заберете?
— Всех?
— Лучше всех. Чтобы вывезти сорок орудий и снаряды к ним, это как раз хватит, как по-вашему?
— Должно хватить.
— Вот и действуйте.
Ленин наклонился к подоконнику и стал быстро писать на листке бумаги.
— Как ваша фамилия? — спросил он, не оборачиваясь, затем протянул ему бумагу: — Подберите себе помощников и отправляйтесь немедленно.
Через полчаса Ленин, торопливо шагая, направился в машинное бюро. Надо было отпечатать телефонограмму для передачи на флот.
В комнате машинисток горела под плоским жестяным абажуром одна только лампочка, свешивающаяся с потолка на длинном шнуре. В углу на диване, прикрывшись вязаной косынкой, лежала женщина-машинистка. Сбоку у стола с машинкой спала, сидя в кресле, молоденькая девушка, уютно подобрав под себя ноги в заштопанных чулках. Голова ее была запрокинута на спинку кресла, на пухлых детских губах блуждала слабая улыбка. Это была Юлия.
Ленин постоял перед ней несколько секунд, затем осторожно прошел к столу и сел к машинке. Он внимательно посмотрел на клавиатуру и, заложив чистый лист, стал медленно отстукивать буквы, но сразу же встретилось непредвиденное затруднение: буквы, означенные на клавишах, были стерты — не разберешь, где что. Такой клавиатурой можно пользоваться только по привычке.
Ленин растерянно оглянулся на девушку и увидел, что она уже проснулась и с испуганным выражением на розовом от сна и смущения лице нащупывает ногами свои полусапожки.
— Ничего у меня не получается, — улыбаясь, сказал Ленин.
— Сейчас, сейчас я сделаю, — неловко ступая в незастегнутых полусапожках (застегивать теперь было некогда), Юлия подошла к столику и села за машинку.
Ленин начал было диктовать, но в дверях появился человек с усталым лицом, в потертой кожанке, в очках.
