Стоит только выйти из машины, как крепкие руки деда хватают меня под мышки, и я взмываю к небу. Он подбрасывает меня в воздух несколько раз, и я с каким-то странным интересом жду, когда он запыхается, но этого не происходит.
- И где ты умудряешься находить их? - отец кивает на цветы в руке бабушки. - Я думал, ты все на километр вокруг вырвал.
- Я был близок к этому! - радостно отвечает дед. - Пришлось сажать новые.
И все смеются.
А потом звякает калитка, и мы идем пить чай. Это отличный повод накормить нас пирогами, пирожками, булочками, рулетами и много-много чем еще. Угощения гораздо вкуснее, ведь напротив сидят ро-ро - улыбчивые и открытые. Они живут вместе почти полвека и выглядят самыми счастливыми. Когда я рядом с ними, мне словно передается их солнечное настроение. И я улыбаюсь.
Глаза бабушки - это глаза дедушки. Его взгляд точно так же пылает молодостью и силой. Как будто они не менялись с самых юных времен и до сих пор сияют жизнью во всей ее красе.
После обеда мы с дедом выходим на улицу подышать свежим воздухом. Повсюду растут цветы, где-то в зарослях гудит шмель.
- А знаешь, Саш, - тихо говорит дедушка. - Я мог тысячу раз сжульничать и сорвать цветы в нашем саду, но никогда не делал этого. Из уважения к своим чувствам и их проявлению. Понимаешь?
Тогда я этого не понимал.
Поезда и призраки
01 июня.
Чердак. Самое уютное место в доме. Нижний этаж меня не интересовал, равно как и других не интересовал верхний, так что чердак, сколько себя помню, целиком и полностью принадлежал мне. Дальняя сторона была заставлена инструментом, лопатами, запчастями. Я никогда не обращал внимания на этот хлам - свет там не горел, а пару лет назад дед вообще завесил брезентом все так, что издалека свалка походила на оплавленные камни.
Другое дело - моя часть. Пожилой диван-книжка; последний раз складывал его лет восемь назад. Спал я именно здесь - в царстве одиночества и свежего воздуха. Между диваном и выходящим на платформу окном стояло большое советское кресло. Честное слово, я так много на нем сидел, что ему давно пора было проломить деревянный пол или врасти в него. Это было моим читальным местом. Может, незатейливым, зато самым уютным. Широкие деревянные подлокотники, мягкая спинка, мягкое сидение, фиолетово-золотая обивка, утратившая былые цвета и успевшая протереться в нескольких местах.
Рядом с креслом - круглый деревянный столик. Пустовал он только в первый день моего приезда, а в остальное время был заставлен кружками с какао, тарелкой всяких вкусностей и беспорядочно лежащими книгами. А на книгах - незаконченные эскизы Ленкиных рисунков. Они были для меня самым важным и дорогим. Рисунки с аккуратно написанной датой в углу напоминали, как давно я не видел Лену. Целый год.
