— Я к матери — Соня с удовольствием присела на стул и начала снимать промокшие ботинки.
— Так нет ее, деточка! — Алексей Ильич из-за всех сил играл в «доброго папочку»-Она еще позавчера в Питер уехала, на семинар. Приедет только дней через десть. Она тебя разве не предупредила?
Соня промолчала, но по ее вытянувшемуся лицу, он понял, что та ничего не знала.
— Хотя бы чаю дай, «папочка»! — Соня держала в руках насквозь промокшие ботинки и прикидывала, куда ей теперь податься.
— Не могу, деточка! Воды второй день нет — Алексей Ильич явно нервничал.
Соня перевела взгляд со своей промокшей обуви на совсем новенькие, из натуральной кожи полусапожки, стоявшие в коридоре. Женские полусапожки, на высоком каблуке. У матери Сони были «варикозные» ноги и она никогда не носила такую обувь. «Ах ты, старый кобель!»:
— Воды говоришь, нет, а сапожки то чьи?
— Софья — загремел голос отчима — Не лезь не в свое дело! Мать тебе все равно не поверит. У вас так с ней отношения прохладные, не подливай масло в огонь.
— Конечно, гад, прохладные. Из-за тебя, кобеля, проклятого — не выдержала Соня и сорвалась окончательно — Ты же пять лет назад, когда жить с нами начал, все возможное сделал, что бы меня с вами не было. Матери про меня небылицы рассказывал, а сам норовил мне под юбку залезть!
Высокий, грузный Алексей Ильич захлебнулся от возмущения:
— Вот они детки-то! Хорошо, что у меня их нет! Неблагодарная! Я тебе квартирку — то, я, сделал! В которой ты сейчас живешь! Или забыла?
— Спасибо папочка! Правда в замен ты оттяпал четырехкомнатную, которая нам с матерью еще от бабки осталась! Действительно, это именно ты, ты, купил мне вонючую конуру на окраине города!
— А мог, кстати, и не покупать! Так что скажи спасибо! А то трахалась бы сейчас со своими бесконечными кобелями прямо в подъезде! — отчим побагровел и с силой сжал кулаки — А ну пошла вон из моей квартиры!
Неожиданно для себя Соня схватила стоящие рядом полусапожки и с размаху ударила ими отчима по лицу:
— На, подавись! Кобель старый! — И босиком выбежала в подъезд.
Сзади оглушительно захлопнулась дверь, и Соня непроизвольно вздрогнула:
— Сумку отдай, Казанова хренов! А то дверь разнесу — сидя на верхней ступеньки лестницы, закричала Соня.
Дверь снова открылась и в проеме показалось перекошенное от ненависти лицо отчима:
— Бери, сучье отродье — и он кинул сумку прямо в Соню.
Продолжать этот безобразный скандал у Сони больше не оставалось сил, поэтому она молча подняла сумку и в одних носках пошла вниз.
