Да, у виновного потухнет свет,
и не заблещет пламя его огня;
сияние померкнет в шатре его,
и светильник его угаснет над ним!
(Иов 18:5–7; перевод С.С. Аверинцева)[76]
Как и для любой литературы, опорой для древнееврейской стало устное народное творчество. Танах отразил как многие древнейшие, восходящие еще к языческим временам, народные представления, поверья, обряды[77], так и фольклорные формы поэзии (а они во многом сходны у разных народов). Многие фрагменты библейских текстов или прямо зафиксировали народные формы и жанры (песни, заклятья, плачи, присказки, басни, загадки), или стилизованы в духе народной поэзии (следует помнить, что в каноне мы имеем дело не с устной народной традицией, а с высокопрофессиональной литературой, даже если она фиксирует устные сказания, формы устной поэзии). Так, одним из древнейших фольклорных жанров общепризнанно считается трудовая песня, восходящая к архаичным магическим представлениям: любое дело, исполняемая работа, чтобы быть удачными, должны сопровождаться особым магическим словом, песней. Осколок такой трудовой песни зафиксировала, например, Сэфер Бэмидбар (Книга Чисел). В 21-й главе этой книги речь идет о копании колодца, на который указывает Господь в пустыне пророку Моисею в критический момент, когда народ умирает от жажды. Копание колодца, источника жизни, сопровождается особой песней-заклинанием: «Тогда воспел Израиль песнь сию: наполняйся, колодезь, пойте ему; // Колодезь, который выкопали князья, вырыли вожди народа с законодателем жезлами своими» (Числ 21:17–18; СП). Сравним приведенный Синодальный перевод, авторы которого не ставили своей целью адекватно передать ритм оригинала, с поэтическим переводом этого же фрагмента, выполненным С.С. Аверинцевым:
Кладезь, излейся!
Пойте ему!
Кладезь! — князья ископали его,
добрые из народа изрыли его
посохами своими, своими жезлами!
[78]Следует отметить, что сохранение в переводе ритма и смысла оригинала (эквиритмический перевод) является не очень легкой задачей, ибо в иврите мысль выражается гораздо лапидарнее, в меньшем количестве слогов (в среднем каждая строка в два-три раза короче, чем ее адекватный по смыслу перевод на русский язык).
Такой же древнейшей формой народной поэзии, широко распространенной в разных культурах и издавна использовавшейся письменной литературой, является погребальный плач (заплачка). На иврите этот жанр носит название кина. Наиболее яркие его образцы в каноне — Книга Плача (Плач пророка Иеремии на разрушение Иерусалима), продолжающая традиции древних шумерских и аккадских плачей по разрушенным городам и храмам, а также знаменитый плач Давида, скорбящего о друге своем Йонатане (Ионафане) и его отце — первом израильском царе Шауле (Сауле), которые погибли, сражаясь с филистимлянами, на горе Гильбоа (Гилбоа): «Горы Гелвуйские! Да не сойдет ни роса, ни дождь на вас, и да не будет на вас полей с плодами; ибо там повержен щит сильных, щит Саула, как бы не был он помазан елеем. // Без крови раненых, без тука сильных лук Ионафана не возвращался назад, и меч Саула не возвращался даром. // Саул и Ионафан, любезные и согласные в жизни своей, не разлучились и в смерти своей; быстрее орлов, сильнее львов они были» (
