— букв. с лат. «Семьдесят»
[64]), точнее —
Interpretatio Septua ginta Seniorem («Перевод Cемидесяти Cтарцев»; в русской традиции — «Перевод семидесяти толковников»
[65]). Перевод был вдохновенно выполнен с оригинала александрийскими евреями, желавшими познакомить греков, а через греческий язык — другие народы с достижениями собственной культуры. Второй причиной, вызвавшей к жизни Септуагинту, были внутренние нужды еврейской общины в Александрии, гораздо лучше читавшей и говорившей по-гречески, нежели на иврите. Однако первая причина была гораздо важнее. Выдающийся российский востоковед, семитолог и библеист И.Ш. Шифман отмечал, что возникновение греческого перевода Торы, а затем и всего Танаха «следует объяснить, по-видимому, не столько потребностями богослужебной практики самой иудейской общины (для богослужебных и иных целей в иудаистской религиозной среде используется Библия на еврейском языке), не столько даже тем, что грекоязычному иудейскому населению был недоступен или труднодоступен еврейский оригинал (обучение религии в иудаистской среде всегда предусматривало обучение также еврейскому языку и изучение Священного Писания в оригинале), сколько тем, что евреи хотели познакомить эллинский мир со своими священными книгами и историей, включить свои культурные традиции в общеэллинские»
[66].
Легенда, возникшая о Септуагинте еще в III в. до н. э. в среде александрийских евреев, связывает ее возникновение с интересом Птолемея II, заботившегося о пополнении Александрийской библиотеки, к иудейскому Священному Писанию. Однако это не более чем легенда, потребовавшаяся для обоснования особого статуса Септуагинты в еврейской эллинистической среде, а затем подхваченная христианской традицией, которой важно было придать Септуагинте сакральный статус[67]. Важно, что благодаря Септуагинте Танах вышел за пределы еврейского мира, но широкое влияние открытых им идей и смыслов на западный (европейский) мир начнется только с возникновением христианства.
Именно Септуагинта вкупе с новозаветными текстами составила первоначально христианский канон, что вынудило евреев отказаться от обращения к этому переводу как к аутентичному тексту Писания. Безусловно, законоучители, закреплявшие позднее канон Танаха (к тому же это происходило не в эллинизированном Египте, а в Иудее), исходили из того, что сакральный текст не может быть переведен абсолютно адекватно, что смысловые потери неизбежны, что перевод в строгом филологическом смысле слова является
