.
Так и строится Танах как гигантский триптих: каждая последующая часть возникает как комментирование, дополнение, исполнение предыдущей. Таким же логическим продолжением, дополнением и исполнением того, что было открыто в Ветхом Завете, мыслится в христианской традиции Новый Завет.
Библия как история и метаистория. Танах как синтез духовного и исторического опыта еврейского народа
Создание Библии самым непосредственным образом связано с событиями еврейской истории, тесно переплетающейся с историей других народов Средиземноморья и Ближнего Востока. Великая Книга — сгусток истории, синтез духовного и исторического опыта еврейского народа.
При этом история осмысливается как непрестанный диалог человека и Творца, человеческого Я и Вечного Ты (в терминологии М. Бубера[47]), что, вероятно, и сделало эту историю — историю одного народа — столь значимой для многих других народов, для всей мировой культуры. По словам же современника М. Бубера, выдающегося русского философа-экзистенциалиста Н.А. Бердяева, суть еврейской культуры можно определить как «встречу народа с Богом путем истории»[48] (точнее, так мыслитель определяет генеральный сюжет Торы). Размышляя о во многом загадочной и непостижимой судьбе еврейского народа, Бердяев писал: «Еврейству принадлежала совершенно исключительная роль в зарождении сознания истории, в напряженном чувстве исторической судьбы, именно еврейством внесено в мировую жизнь человечества начало исторического»[49].
Действительно, Библия впервые указывает на направленное движение истории, тем самым открывая ее смысл и цель: история — это не скопление случайных фактов и событий, но осуществление замысла Божьего, в котором участвует и человек; это напряженно-драматическая борьба Творца за Свое творение, которая должна увенчаться торжеством Единобожия и осуществлением Заповедей Божьих в мировом масштабе. Концепция истории, представленная в Библии, при всем ее драматизме и даже трагизме (отчетливое видение разрастающегося зла, творимого человеком) удивительно оптимистична, ибо она исходит из веры в конечную победу Добра, которое и суть Господь и верные Ему души. Совершенный в Своей полноте, Бог стремится приобщить к этой полноте совершенства и человека, которому дарует свободу воли, нравственный выбор. Так история начинает твориться взаимными усилиями Бога и человека. При этом великую Книгу волнует не столько реальность эмпирического факта, сколько реальность сознания, этот факт осмысливающего, духовная реальность. Другими словами, Библия не является учебником истории или историческим сочинением в строгом смысле слова: в ней предстает не просто история, но метаистория — история поисков и обретения духовных смыслов, история Откровения. Согласно логике Танаха, сама историческая судьба еврейского народа обретает характер вневременной парадигмы. История, как замечает С.Н. Булгаков, «мифологизируется, ибо постигается не только в эмпирическом, временном выражении своем, но и ноуменальном, сверхвременном существе… Священная история, т. е. история избранного народа Божия, и есть такая мифологизированная история: события жизни еврейского народа раскрываются здесь в своем религиозном значении, история, не переставая быть историей, становится мифом»
