Появился Михоэлс с кофейником. Увидев такой стол, застеснялся, засуетился: ну зачем, право, ни к чему совсем. Неожиданно попросил:
— Соломон Абрамович, давай не будем икрой закусывать, а?
— Почему? — удивился Лозовский.
— Да ну ее!.. Ну, давай Асе и девчонкам оставим, а? Они и забыли уже, как она выглядит. — Повторил, заглядывая снизу, просительно: — А?
Лозовский молча обнял его, прижал голову к груди — лысина Михоэлса оказалась как раз под его бородой. Потом налил доверху стопари.
— За тебя, Соломон.
— И за тебя, Соломон.
— И за наше нелегкое время!
Выпили. Повторили. Закурили. Лозовский — «Герцеговину Флор», Михоэлс — «Казбек».
Лозовский кивнул:
— А теперь рассказывай.
— О чем?
— Молотов. Со всеми подробностями. Где он тебя принял?
— В своем кабинете. В Кремле.
— Ты раньше бывал в его кабинете?
— Откуда?
— Почему же ты уверен, что это был его кабинет?
— Здрасьте! А чей?
— Какой он?
— Кабинет? Большой. Ленин над столом. Три очень высоких окна.
— Что за окнами? Не обратил внимания?
— Обратил. Колокольня Ивана Великого.
— Правильно. Значит, его кабинет.
— Не понимаю. Мог быть — не его?
— Мог. Кабинет для совещаний. Гостиная для приемов. Которые не прослушиваются.
— Ты хочешь сказать… Второй человек в стране! Кто может прослушивать его разговоры?!
— Будем считать этот вопрос риторическим. Для нас сейчас важно другое. Он принял тебя в своем кабинете, потому что хотел, чтобы о вашем разговоре стало известно. Как говорят немцы: бухштеблих, вертлих. Буквально. Мне придется удовольствоваться твоим пересказом.
— Минуточку! — попросил Михоэлс. — Значит, твой кабинет в Совинформбюро…
— Или да. Или нет. Я предпочитаю не рисковать.
— И твое гостевание у меня, значит…
— Значит.
— Понятно. Но можно было обойтись и без этого роскошества в стиле книги о вкусной и здоровой пище.
Лозовский взглянул на него, как профессор на тупого студента.
— Соломон Михайлович! Тебе сколько лет?
— Пятьдесят три.
— Неужели? А ведешь себя, будто тебе всего пятьдесят два. А мне, друг мой, шестьдесят пять. И я прекрасно знаю, как отвечу на вопрос, который, не исключено, мне зададут: «Гражданин Лозовский, о чем вы вели переговоры с гражданином Михоэлсом у него не квартире 15 февраля 1944 года во второй половине дня?» «Гражданин следователь, в указанное вами время я с гражданином Михоэлсом не вел никаких переговоров, а пил водку „Выборову“. — Лозовский налил стопарь и выплеснул водку в рот. Подцепил вилкой гриб, отправил следом. — И закусывал при этом груздями маринованными производства… — он взглянул на этикетку банки, — производства артели „Красный луч“ Вологодского облпотребсоюза». И это будет святая правда.
