— За что? — с опаской спросил Фадан. Гермо с большим интересом посмотрел на синяки под его глазами.
— А она найдет, — пообещал он. — Кто это тебя так приложил-то, парень?
— Я сам приложился, машину тряхнуло на кочке, вот и ударился, — ответил Фадан. Врать он умел неплохо — потому что частенько врал университетскому начальству про причины своего отсутствия на своих же занятиях.
— Понятно… — без особого сочувствия протянул гермо. — Ты это, попутишник приложи. Мигом синяки сойдут.
— Приложу, — пообещал Фадан. — Обязательно.
* * *
После дороги всем хотелось отдохнуть, но обучающие программы не дали этого сделать. Сеп погнал Бакли в ближайший лес, за травами. Бонни отправилась в сопровождении Аны в женскую половину дома — планировать питание группы, распорядок дня группы, распределение обязанностей в группе и приблизительный дальнейший маршрут, который позже предстояло обсудить с Фаданом. Шини и Аквиста, невзирая на протесты, Эл и Ал погнали тренироваться на заросшую травой полянку за домом. А Фадан сел вместе с Шефом разрабатывать тактику передвижения и дальнейшие планы. За мотиком было решено идти ближе к вечеру.
— Порядок такой, — объяснял Шеф. — Если впереди намечается развилка или что-то сомнительное, ты должен послать вперед агентов. Они проверяют дорогу, и, в случае опасности, жертвуют собой, чтобы освободить вам путь.
— Но я не хочу жертвовать Аквистом и Шини! — с испугом ответил Фадан. — Можно ли как-то всё-таки обойтись без жертв?
— Иногда можно, иногда не получается, — пожал плечами Шеф. — В любой группе существует иерархическая ценность. Как в боевом отряде. Ты ведь историк по профессии, верно?
Фадан кивнул.
— Ну, про это я понимаю, — осторожно начал он. — И, конечно, ценность командира будет выше, чем ценность солдата. Но…
— Что — но?
— Они всё-таки мои гермо, и я их в некотором смысле люблю, — отважился Фадан, моля про себя, чтобы никто его не услышал. Потому что если бы Шини с Аквистом его услышали, они были бы сейчас сильно удивлены: за всё время общения Фадан ни про какую любовь ни разу не заговаривал.
— И что? — безжалостно спросил Шеф. — Провалишь всё дело из-за этого? Вот что, Фадан. Если ты, как утверждаешь, их любишь, то нужно не разводить жалость и шантаж, а подготовить их так, чтобы они выполняли такие поручения, не рискуя. А вы, прости, очень ленивые. И ты, и они. Ведь так?
Фадан пристыженно опустил голову. Шеф был прав, это следовало признать. Он с тоской подумал о своем уютном домике, в который, увы и ах, теперь не было возврата, о мирной и тихой университетской столовой, об аудитории, в которой он читал свои лекции, об увесистом фолианте с серыми страницами… и почувствовал, что про лень Шеф был не просто прав, нет. Архиправ.
