— Никак, — покачал головой Ит. — По ощущению тело какое-то ненастоящее. Пустое. Как манекен.
— Ясно. В общем, лежи пока что, отдыхай, попытайся уснуть. Как только появится чувствительность, зови. Будем пробовать что-то делать дальше. Рыжий, пойдем, в гостиной посидим. Ты мне пока кое-что уточнишь. А может, и не только уточнишь, время у нас в запасе есть.
* * *
Три часа сна, по ощущению, не дали ровным счетом ничего — проснулся Ит глубокой ночью, чувствуя всё ту же усталость и разбитость. Правда, сейчас к ней прибавилось еще одно ощущение — тянущее, топкое, неприятное, томительное. Видимо, пошел ответ, но Ит и представить себе не мог, что он может выглядеть вот так. Это было совершенно не похоже на желание, на ожидание, словом, на то, что он испытывал, когда предстояло заняться любовью с Фэбом. К тому, что он сейчас чувствовал, любовь никакого отношения не имела. Тело, гормоны. Читая физиология, как сказал бы Саб. Впрочем, скажет. Уже очень скоро скажет, судя по всему.
Век живи, век учись, подумалось Иту. А ведь отчасти Саб прав. Столько лет прожить, и не знать о том, как на самом деле устроено твое тело, вроде бы изученное; быть медиком, и при этом даже в мыслях не держать, что опасность (а ведь это именно опасность) может для тебя быть… ну, вот такой. Думать, что все про себя знаешь, и вот так страшно ошибиться — нет, не знаешь, ни черта ты о себе на самом деле не знаешь! Сейчас вскрылся один аспект, а что еще может произойти? И с телом, и с душой…
Если бы не Эри, мы бы сюда не попали, думал Ит. Если бы не она, мы бы шли по проторенной дороге, и совсем не факт, что пришли бы куда нужно. Точнее, не так. Не — «куда нужно», а куда хотели придти. Что мы вообще сейчас на самом деле хотим? Неправильно. Мы не знаем, мы не можем знать, чего мы хотим; наверное, мы хотим узнавать и двигаться дальше, ведь познание и движение — это и есть жизнь на самом деле, и, кажется, в какие-то моменты мы это даже начинали понимать, как понимаю я сейчас, и… верно. Да, если бы не Эри, мы бы так и топтались на одном месте, не понимая, почему все застопорилось, и что же делать.
Через это надо пройти, думал он. Пройти — чтобы идти дальше. И потом… может быть, я снова ошибаюсь? Может быть, прав не я, а прав Скрипач, который в это новое смело вошел, как в ледяную воду, а вода оказалась вовсе не ледяной, а вполне даже теплой? Всё, хватит. Хватит лежать тут одному, в этой темной комнате, и мучиться мыслями, ведь они уже поняли, что я проснулся, и надо прекращать эти попытки договорить с самим собой, надо просто брать, и делать.
