Агнар поднялся, показывая, что совет окончен, и северяне потянулись к выходу.
— Хм. Агнар, а если они придут сегодня? — напоследок будничным тоном спросил Ульф.
— Тогда готовьтесь откочевывать вместе с финнами. Заодно научитесь ухаживать за оленями, а главное доить их.
Конунг мягко прикрыл за ними дверь.
* * *
Торгейр еще долго не мог отойти от происшедшего разговора.
— И все-таки я никак не могу понять, как конунг может доверять этим оленьим выкормышам. Как вообще можно всерьез воспринимать племя, которое кастрирует детей, собак и оленей, отгрызая им яйца зубами, и свято верит, что медведь не убивает женщин, только мужчин. А если убивает, то из-за того, что перепутал: мол в зимней одежде их так трудно различить. Вот, если бы она глупая, догадалась задрать подол, медведь бы сразу понял, кто перед ним и извинился за беспокойство.
Хьяль, повторяя недавний тон самого Торгейра, начал, как ребенку, объяснять Забияке.
— Яица отгрызают только собакам и оленям. Это проявление уважения, а, кроме того, давно подмечено, что так раны заживают намного быстрее. Медведь же — предок и покровитель их рода.
— И что из того? Это не делает медведей зимой менее голодными и свирепыми. Да и я в жизни не поверю, что эти задохлики — потомки медведя. А этот обычай оставлять стариков умирать в тундре и масса других непонятных и глупых привычек…
Хьяль тяжело вздохнул.
— Торгейр, помнишь, мы гостили на севере. У Торфинна Мха в Усадьбе на холме.
— Ну помню…
— Помнишь священный высушенный лошадиный член, который, по словам хозяина увеличивает мужскую силу и наращивает естество? Тот самый, который ты, наслушавшись этих рассказов, тогда по обычаю поцеловал, держал на коленях, а потом еще клянчил кусочек, чтобы можно было носить с собой как талисман?
— Это же совершенно разные вещи.
— Думаешь. — Хьяль фыркнул. — Кстати, столь презираемые тобой финны к этому как раз отнесутся вполне нормально. Но вот грек или серкландец подняли бы тебя на смех. Верить в сушенный член коня. Ха. Обладающий чудодейственной силой. Дважды «ха».
— Безумный, видел, сколько у них там детей, в этой Усадьбе на холме.
— Торгейр, можно подумать тебя в этом вопросе интересуют дети. Да и в том, что там множество детей виноват не только и не сколько талисман. Усадьба на холме богатое и мирное место. Люди там не голодают и не режутся с соседями из-за черствого каравая. Отсюда и дети.
— Детей делают не деньги и хлеб. Детей делают мужчины. Настоящие мужчины.
