Агнар молча кивнул.
— По-моему, тебя это не особо волнует, Молодой дракон. — Старик устремил на Агнара испытующий взгляд.
— Не скажу, что совсем не волнует, но мы далеко. Да и Торир Длиннолицый говорит, что опасности нет, а они все-таки с Косматым соседи.
— Халоголанд тоже далеко. Намного дальше, чем мы. — Непонятно к чему упомянул северные пустоши Стирбьёрн. — А спрашивать агдирца о сыне Хальвдана Черного по крайней мере глупо. Соседи. Ха. — Старик выразительно сплюнул в стоящий у кровати глиняный горшок. — Они не просто соседи, Агнар. Они родня. С каждым годом молодежи все больше плевать на род и кровные узы. — В голосе викинга прозвучала горечь. — Живете быстро — умираете молодыми. Вас не волнует, кто кому кем приходится. А зря. Глядишь бы, и подольше пожили. Харальд конунг на четверть агдирец. — Наконец удосужился пояснить Стирбьёрн. — Дед Харальда, Гудред Охотник, когда-то силой увел его бабку Асу, единственную дочь одного из конунгов Агдира, при этом вырезав всю ближнюю родню. Вскоре Аса родила Гудреду сына, Хальвдана, прозванного за цвет волос Черным, папу нашего косматого чуда. — Стирбьёрн криво усмехнулся. — Раньше так часто делали, а вот после той истории предпочитают сплавать за море. Их баб не пичкают с детства байками о валькириях, скачущих по небу на крылатых конях, не рассказывают легенды о мести Брюнхильд. Наоборот, жрецы распятого бога всячески подчеркивает добродетели женского послушания и беспрекословного подчинения мужу.
— Решил стать христианином?
— Так поздно уже, но должен признать, что у их веры есть свои преимущества. У нас с женским воспитанием, к сожаленью, не так. — Стирбьёрн горестно вздохнул. — Хальвдану было несколько лет, когда однажды вечером пьяного в усмерть Гудреда закололи копьем. Убийцу быстро поймали. Им оказался личный раб Асы. Когда кинулись к ней, та даже не стала ничего отпираться: да это она подослала раба. История тогда нашумела. Уведенная силой невеста мстит мужу — убийце родни, и это сходит ей с рук. Многие ругали ослофьордскую знать, что Асу не казнили, создав тем самым, как там говорят греки, опасный прецтендент. — Стирбьёрн не без труда осилил столь сложное слово. — После этого даже на время утихла охота на женщин. А то взяли в привычку — дружина вместо выкупа. Мама знакомься это Асгейр, моя новая жена… Почему плачет?.. А, это у нее от радости… Почему навзрыд?.. Так радость-то большая — такой мужчина, как я… Познакомился ли я с ее семьей?.. Конечно, познакомился… Когда познакомлю их с тобой?.. Знаешь, наверное, никогда… Почему?.. Потому что я убил их, мама!.. Да всех! Почему ты плачешь мама?.. От счастья, да!? Что значит, весь пошел в отца!!?.. А тут поневоле задумаешься, невыплаченный выкуп и затраты на пир за десяток фунтов пусть и красивого, но мяса, сомнительная экономия при возможности получить во сне ножом по горлу.
