Вот и сейчас во взгляде стиснутого в горячих объятиях Торгейра последовательно меняются разные чувства: гнев, стеснение, удивление, отчаяние и, наконец, покорность судьбе.
— Пошли, покажешь, как вы тут без нас жили, — обреченно протянул Торгейр, хлопая подростка по спине и изображая на лице довольную улыбку.
Нестройной, галдящей толпой гости и хозяева направились к широко распахнутым воротам усадьбы.
* * *
Вечером после простого, сытного ужина (все-таки гостей здесь не ждали), конунг осторожно заглянул в небольшую отгороженную от остального дома комнатку, где проводил большую часть дня хозяин усадьбы — старый друг, можно сказать учитель, Агнара.
С каждым прошедшим после ранения годом Стирбьёрн все меньше и меньше ходил. Сегодня он лишь ненадолго вышел, чтобы поприветствовать гостей во время ужина, и Агнар видел, что каждое движение дается разменявшему шестой десяток викингу с огромным трудом.
Сейчас, когда Стирбьёрн лежит на просторном, застеленном шкурами ложе в паре шагов от него, Агнар еще больше поразился переменам, произошедшим с этим некогда великанского сложения человеком. Стирбьёрн стал, будто, меньше ростом. Когда-то перекатывавшиеся под кожей тугими комками мышцы потеряли былую эластичную упругость. Но хуже всего был исходивший от викинга кисло-сладкий стариковский запах — вернейший признак телесной немощи и слабости. Не изменились лишь глаза, в которых, как и раньше, блестел острый разум и не покорившийся болезни дух.
В характере Стирбьёрна было сразу приступать к делу. Соболезнования о гибели Сигвальда он выразил еще во время ужина, осушив в его честь массивный кубок франкского вина.
— Куда ты влез в этот раз Молодой дракон? — Голос Стирбьёрна гулкий и властный, еще одно свидетельство прежней силы и мощи. — Твои люди шепчутся о каких-то сокровищах. Каких бабьих сказок ты наслушался на этот раз? — Хозяин усадьбы ехидно улыбнулся.
— Уже проболтались. А я вроде бы наказал им держать язык за зубами, — вздохнул Агнар. — Торгейр небось.
— Просто, мне ты можешь доверять, и они это знают. А о Торгейре отдельный разговор. Я видел, как он обихаживал за столом дуреху Ингрид. Агнар, я уважаю тебя и твоих людей, но сделай так, чтобы эта помесь лисы и ворона не лезла к моим дочерям. Я хочу для них достойного будущего, а с этой облезлой овцы и клока шерсти-то не обстричь. И вообще мне не нужны в моем доме черноволосые и черноглазые внучата с дрянным характером.
— Обещаю поговорить с ним. — Агнар мрачно подумал, что еще три-четыре года назад Стирбьёрн не стал бы унижаться до подобной просьбы. Он просто выкинул бы действительно на глазах наглеющего Торгейра за порог. Конечно, сопровождая это многочисленными извинениями и заверениями в дружбе.
