Сяовэнь взяла из его рук стакан и наполнила до краев. На этот раз он пил, не торопясь, потягивая по глоточку. Однако в присутствии сразу трех наблюдателей Лю Байтяо чувствовал себя не в своей тарелке, поэтому предложил Ван Хуаю:
— Что толку, что я один тут пью, давай и ты пропусти стаканчик.
— Я не хочу, — откликнулся Ван Хуай. — Лучше позову к тебе Чанчи.
Сяовэнь вышла на задний двор и трижды хлопнула в ладоши. Тут же со стороны чайной плантации к ней со своей сумкой подошел Ван Чанчи. Он поджарил тарелочку арахиса, налил чайничек водки и стал не спеша выпивать с Лю Байтяо. Остальные разошлись по своим комнатам. Лю Байтяо с каждым глотком распалялся все больше:
— Как, как тебе поступок дяди Лю, хорошо он поступил?
— Хорошо, хорошо… — кивал ему в ответ и кланялся Ван Чанчи.
— А если когда-нибудь разбогатеешь, вспомнишь про дядю, дядю Лю? Если не вспомнишь, можешь и в аварию попасть… И как, как ты меня тогда отблагодаришь?
— Так и быть, сигареты с водкой — твои.
Лю Байтяо хмыкнул и, словно экзаменатор, довольно кивнул головой. От выпивки его лицо и шея раскраснелись, голова отяжелела. Ван Чанчи предложил проводить его домой, но Лю Байтяо никуда идти не хотел. Изменившись в лице, он упал грудью на стол и пустил по щеке слезу.
— Чанчи, ты меня совсем погубил. Что мне теперь какие-то сигареты с водкой? Если меня арестуют, жена тут же найдет мне замену, и тогда мои дети сменят фамилию.
— Ты не нарушал закона, за что тебя арестовывать?
— Но ведь разве я их не послал?
— Мы ведь только что приписали это моему отцу.
— Это не в счет. Они сверлили меня своими глазами минуты две. Неужто не запомнили, кто их послал?
Ван Чанчи намочил полотенце, чтобы обтереть Лю Байтяо лицо, но тот отшвырнул полотенце на пол и заявил:
— Если ты и правда хочешь сделать доброе дело, так езжай в город и явись к ним с повинной. Если ты явишься с повинной, они к нам уже не приедут, в противном случае все тебя в деревне возненавидят, ведь ты всех держишь в опасности.
Ван Чанчи про себя рассудил, что, раз он ни к чему не причастен, каяться ему не в чем. Однако уже через несколько дней он понял, что эта фраза Лю Байтяо вовсе не относилась к разряду пьяных бредней, она стала той закваской, которая от постепенного брожения в среде деревенских обернулась правдой.
Первый звоночек поступил от Чжана Пятого. Он позвал Ван Чанчи к себе домой и, закрыв двери и окна, принялся осторожно прощупывать почву.
— Чанчи, — начал он, — ты ведь знаешь, что наша Чжан Хуэй занимается в городе массажем, работа эта сложная. Пусть одни считают это занятие полезным, другие — по стыдным, но как ни крути, пока тебя не поимеют, это не противоречит закону, а способов поиметь очень много. Деревенским в городе заработать непросто, и особенно тяжело приходится молодым девчонкам.
