— Мы искали Чанчи и в Первой уездной школе, и во Второй, но нашли только этот стул. Ты не знаешь, куда он подевался? — спросил Ван Хуай.
— Он уехал на подработку.
— А почему нам не сказал?
— Просто еще ничего не заработал, вот и не хотел беспокоить.
— И куда он поехал?
— В центральный город провинции.
— У тебя есть его адрес?
— Нет.
Ван Хуай тяжело вздохнул, он был бледен как смерть, его грудь ходила ходуном. Лю Шуанцзюй погладила его по груди и дала попить. Он поперхнулся и зашелся в кашле. Лю Шуанцзюй стала бить его по спине. К этому моменту Ван Чанчи уже еле держался на ногах, в его носу нестерпимо щипало. Но он крепился изо всех сил, проверяя свое сердце на прочность. Ван Хуай по-деревенски грубо выругался и сказал:
— Я его просил хорошенько учиться, а он не послушал — ну куда это годится!
— Вот Ли Цзячэн[5], например, не кончал университетов и при этом как-то разбогател, — ответил на это Хуан Куй.
— То — Ли, а то — Ван, как можно сравнивать совершенно разных людей? — отреагировал Ван Хуай.
Лю Шуанцзюй открыла сумку и выложила на стол яйцо и батат.
— Яйцо от нашей собственной курицы, батат тоже с нашего огорода. Все это мы привезли для Чанчи, не думали, что он сбежал, — сказала Лю Шуанцзюй.
Хуан Куй почистил яйцо и откусил. В комнате сразу запахло чем-то по-особенному домашним, в нос ударил аромат деревни. Ван Чанчи сглотнул слюну, пересиливая себя. Ван Хуай тоже сглотнул слюну и сказал:
— Самим есть было жалко, для него вот припасли.
— Вы с Чанчи были в классе лучшими друзьями, — сказала Лю Шуанцзюй. — Увидев тебя, мы словно увидели его, так что если этот гостинец съешь ты, нам все равно будет приятно.
Хуан Куй с аппетитом уплетал гостинец, так что с его губ летели крошки. К глазам Ван Чанчи подступили слезы.
— Если он выйдет с тобой на связь, ты уж, пожалуйста, уговори его вернуться к учебе, умоляю тебя, — попросила Лю Шуанцзюй.
Хуан Куй кивнул, а Лю Шуанцзюй продолжала:
— На мне и свинья с курами, и готовка, и работа по хозяйству, и ремонт дома, но я никогда не жаловалась, что мне тяжко. Как представлю, что он в будущем выбьется в люди, так любые трудности готова вынести.
По щекам Ван Чанчи, щекоча, поползли слезы; почувствовав, что они вот-вот повиснут на подбородке, он украдкой смахнул их ладонью, которая тут же стала мокрой.
— Вот ведь какой никудышный уродился, лучше бы мне и вовсе его не знать, — подал голос Ван Хуай.
— Это ему тоже передать? — спросил Хуан Куй.
— Не надо, — вступила в разговор Лю Шуанцзюй. — Лучше скажи, что мы по нему соскучились. Если он и правда не хочет учиться, пусть возвращается домой, будет со мной работать в поле. Подрабатывать на чужбине не сладко, денег у него при себе нет, никого из родственников в городе тоже нет. Уж и не знаю, как он там живет, да и жив ли вообще…
