Я сложил письмо, вдруг осознав, что ждал его много дней и ночей. Подошел официант и спросил, что я буду пить. Я собирался заказать аперитив, но вдруг, поддавшись абсурдному желанию устроить праздник, заказал виски с содовой. Потягивая спиртное, которое никогда еще не казалось мне более американским, чем в настоящий момент, я смотрел на нелепый Париж, бурлящий под палящим солнцем, и его суета была сродни смятению, охватившему мое сердце. Я не мог понять, что мне делать.
Не могу сказать, что я был напуган. Или лучше сказать, что я не чувствовал страха в той мере, в какой раненые, по рассказам, в первый момент не чувствуют боли. Я почувствовал облегчение – решение приняли без меня. И Джованни и я, мы оба знали, что наша идиллия не может длиться вечно, говорил я себе. И я не лгал ему – он знал о Гелле. Знал, что рано или поздно она вернется в Париж. Теперь она возвращается, и нашей совместной жизни приходит конец. Она перейдет в область воспоминаний – такое бывает в жизни многих мужчин. Заплатив за выпивку, я поднялся и пошел по мосту в сторону Монпарнаса.
Я пребывал в приподнятом настроении – и все же, когда шел по бульвару Распай к Монпарнасу, не мог не вспомнить, как гулял здесь сначала с Геллой, а потом с Джованни. С каждым шагом лицо Геллы, стоявшее перед моими глазами, все больше расплывалось и обретало черты Джованни. Как он воспримет последние новости? Он не накинется на меня с кулаками – конечно, нет, но меня страшило то, что я могу увидеть в его глазах. Я боялся увидеть в них боль. И все же не это было главным. Настоящий страх затаился глубоко во мне, и именно он гнал меня к Монпарнасу. Мне была нужна девушка – любая девушка.
Но веранды открытых кафе непривычно пустовали. Я медленно шел, поглядывая на столики по обеим сторонам улицы. Знакомых девушек не было. Дойдя до «Клозери де Лила», остановился там и выпил в одиночестве. Перечитал письма. Решил было сразу направиться к Джованни и сказать, что ухожу от него, но вспомнил, что бар еще не открыт, и где Джованни сейчас – неизвестно. Я побрел назад по бульвару. Мне встретились две девушки, обычные французские шлюшки заурядной наружности. Нет уж, таких мне не надо. Я дошел до кафе «Селект» и сел за столик. Пил и смотрел на прохожих. Время шло, но никто из знакомых не появлялся.
Наконец я увидел девушку по имени Сью, которую толком не знал. В этой белокурой толстушке, хоть ее нельзя было назвать хорошенькой, присутствовало нечто, что есть в девушках, которых ежегодно премируют на конкурсе красоты «Золото Рейна». Кудрявые, коротко подстриженные волосы, маленькая грудь и впечатляющих размеров зад. Она всегда носила узкие голубые джинсы, как бы давая понять, насколько ей наплевать на то, как она выглядит и достаточно ли сексапильной находят ее мужчины. Кажется, она приехала из Филадельфии, и родители ее – очень богатые люди. Иногда, напившись, она поносила их последними словами, а в другое время, тоже под хмельком, вдруг нахваливала за внимание и бережливость. Увидев ее, я испытал одновременно и страх, и облегчение. И сразу стал мысленно ее раздевать.
