. Они могли бы быть сыновьями этих женщин в черном, возвращающимися домой после бурной жизни на стороне в поисках лучшей доли. Здесь они могли отдохнуть под ворчание матерей, прильнуть к ссохшейся груди, когда-то их вскормившей, и дожидаться смерти.
Снежинки скользили по накинутой на голову женщины шали, оседали на ресницах и на выбившихся из-под шали черных, тронутых сединой волосах. Она была еще крепкая, хотя немного сутулилась и тяжело дышала.
– Bonsoir, monsieur. Vous n’êtes pas malade?[62]
– Нет, не болен, – отвечаю я. – Проходите.
Женщина входит, закрывает за собой дверь и откидывает шаль. Я все еще держу стакан с виски в руке, она видит это, но молчит.
– Eh bien, – говорит женщина. – Tant mieux[63]. Но мы не видели вас несколько дней. Вы не выходите из дома?
Она внимательно всматривается в мое лицо.
Я чувствую смущение и раздражение, однако проницательность и одновременно мягкость в ее глазах и голосе не позволяют поставить ее на место.
– Это из-за плохой погоды, – говорю я.
– Да, сейчас не август, – отзывается она, – но вас больным не назовешь. Вредно сидеть одному дома.
– Я уезжаю утром, – с отчаянием произношу я. – Можете проверить, все ли в порядке.
– Спасибо, – говорит женщина и вынимает из кармана опись вещей, на которой стоит моя подпись. – Это не займет много времени. Начнем с кухни.
Мы идем на кухню. По дороге я ставлю стакан с виски в спальне.
– Пейте, если хотите. Мне это не мешает, – говорит женщина, не оборачиваясь. Но я оставляю стакан на тумбочке.
Мы входим в кухню – подозрительно чистую и аккуратно прибранную.
– Где же вы едите? – напрямик спрашивает женщина. – В кафе вас уже несколько дней не видно. Вы ездили в город?
– Да, несколько раз, – запинаясь отвечаю я.
– Пешком? – спрашивает она. – Шофер автобуса тоже давно вас не видел. – Все это время женщина не смотрит на меня, а кружит по кухне, вычеркивая что-то из списка огрызком желтого карандаша.
Мне нечего ответить на ее последнее саркастическое замечание – я совсем забыл, что в маленькой деревушке жизнь каждого у всех на виду.
Она мельком заглядывает в ванную.
– Вечером здесь вымою, – обещаю я.
– Надеюсь, – говорит она. – Все здесь сверкало, когда вы въезжали. – Мы вернулись на кухню. Женщина не заметила отсутствие двух разбитых мною стаканов, а у меня не хватило мужества признаться. Просто оставлю на буфете деньги. Она включает свет в гостиной. Повсюду разбросаны мои грязные вещи.
– Я заберу их, – говорю я, пытаясь выдавить улыбку.
