). Тем не менее они были почти не способны к нормальной жизни. Когда доходило до принятия обыденных решений, они оказывались удивительно неумелыми, почти не способными сделать простой выбор или учесть последствия своих поступков.
Дамазью и его коллеги пришли к выводу, что пациенты утратили соматические маркеры: бессознательное присваивание эмоциональной ценности, которое обычно сопутствует нашим представлениям о мире. Согласно Дамазью, ментальные образы мира – людей, мест, предметов – пронизаны ощущением хорошего и плохого, срочности и несрочности, исходящим от чувственного эмоционального мышления, и эти чувства играют ключевую роль в обычном принятии решений. Это потому, что в любой ситуации число теоретически возможных вариантов образа действия почти бесконечно. Если совместить это с ограниченными возможностями сознательной психики, то мы получаем проблему. Оставаясь без помощи “горячего” восприятия, “холодное” оказывается парализованным обилием вариантов. Следовательно, “горячее” восприятие обычно ассистирует “холодному”, заранее направляя мышление, обычно бессознательно, с помощью соматических маркеров. Однако пациенты с повреждениями ВМПК лишены этих ориентиров и живут в мире, где любой вариант кажется ничуть не лучше и не хуже всех прочих.
Показательно, что такие пациенты – прекрасные философы-рационалисты. Если предложить им намеренно упрощенную моральную дилемму, они превосходно совершают подсчеты или следуют правилам. Однако в реальности все куда сложнее. Лишившись “фильтра” соматических маркеров, эти люди оказываются парализованными нерешительностью или выбирают вариант поведения наугад. В некотором отношении они – участники контролируемого эксперимента, показывающего, что рационалистская модель этики вызывающе неполноценна: у этих людей есть все, что нужно нравственному человеку с точки зрения Мо-цзы или Питера Сингера (прекрасно работающий рассудок), и все же они далеко не те, кого>{141} мы сочтем морально ответственными людьми.
Сознательная психика, не подкрепленная мудростью тела, удивительно мало умеет. Дамазью называет “ошибкой Декарта” идею последнего, будто нравственность (или любой другой аспект человеческого поведения) может управляться одним лишь бесплотным разумом. Мо-цзы совершил ту же ошибку. Нравственность в реальном мире спонтанна, естественна и чувственна. Нельзя просто прийти к рациональному решению, что делать нечто – правильно, и потом заставить свое тело это сделать. Это неэффективно на уровне индивида и нежизнеспособно на уровне общества. Реалистичная модель нравственного поведения должна проистекать из телесного ума – из
