Зачарованная, я прижимаю ухо к стене, но там снова тишина. Голос мог принадлежать только Ине Голд, и она говорила о смерти. Нет, об убийствах. Мысли скачут в голове, я гадаю, что она хотела сказать. А потом вспоминаю бороздки на карете Королевы и пропитанные кровью подолы одеяний королевских слуг. Вывод напрашивается сам собой: на Королеву напали по пути в Эверлесс.
Сколько всего убитых? Какие еще ужасы принес приезд Королевы, кроме смерти папы?
Картины жестоких расправ всплывают в воображении, и, словно быстрый поток, воспоминание о смерти отца уносит меня. Я снова ощущаю почти физическую боль, как будто что-то внутри сломалось, подтягиваю ноги к груди и начинаю плакать, пряча голову между колен, чтобы заглушить звуки.
– Эй, – шепчет кто-то.
Роан.
Я должна вернуться в спальню, но оклик Роана похож на веревку, брошенную утопающему, тонкую и ведущую в никуда, и я не могу не ухватиться за нее.
– Привет, – шепчу я в ответ, голос дрожит от слез.
– Почему ты плачешь? – спрашивает он.
Я не могу говорить об отце. Не сейчас. Так что я рассказываю ему другую версию:
– Мое сердце разбито. – Надеюсь, Роан подумает, что я несчастная влюбленная служанка, плачущая по поклоннику, оставшемуся в деревне. Я просто хочу услышать его голос.
– Мне жаль, – звучит ответ Роана. Он делает паузу, а потом добавляет: – Я понимаю.
– Правда? – спрашиваю я дрожащим голосом. – Но ты… – я обрываю себя на полуслове. Глупо. Мне непонятно, как Роан или любой другой Герлинг может знать, что такое разбитое сердце, особенно когда он женится на дочери Королевы.
– Нет, продолжай, – просит он из-за стены. – Я что?
– Герлинг, – говорю я осторожно.
Любой мог бы понять по его акценту. Эти слова не выдадут меня. Надеюсь.
Он мягко смеется. Я хотела бы наклониться к этому звуку, закутаться в него, словно в одеяло.
– Виновен, признаю, – говорит он. – Но у нас, Герлингов, тоже есть сердца, знаешь ли.
– Иногда так не кажется, – мягко отвечаю я.
Роан вздыхает; звук его дыхания бежит по стенам ко мне, словно маленький ручеек.
– Знаю, – наконец говорит он. – Было намного легче, когда мы были младше. Тогда не было таких вещей, как разбитое сердце, или смерть, или что-либо подобное.
Неправда, думаю я. Мое сердце разбилось, когда Лиам заставил нас бежать из Эверлесса. Но молчу.
– Ты похожа на добрую девушку. Кто бы ни разбил твое сердце, он дурак. – Я закрываю глаза: если бы он только знал правду, то не говорил бы так. – Могу я что-то для тебя сделать?
