Такая фотография в памяти – щелк – и на всю жизнь.
Шарах! Дверь со всего маха налетела на угол шкафа, и в комнату ворвалась Тоня. Стремительным соколиным взглядом обозревала она обстановку, выискивая беспорядок. И конечно же, сразу его нашла: среди моих учебников по всему столу валялись фигурки, а на кровати в кульке из одеяла спал Торин.
– Сашенька, – притворно-умильно сказала она, – нельзя трогать чужие игрушки. Это Стасино!
– Нет, – возмутилась я, – мы же играли с Сашкой.
– А я говорю, нельзя!
Саша переводила испуганные глаза с меня на Тоню.
– Она маленькая, сломать может, – гнула свое Тоня, – посмотри, какие фигурки хрупкие. Мать говорила, они по тыще каждая. Тебе все равно, что мать вкалывает с утра до ночи?
– Саша – моя сестра! Мы играли…
– Сестра? – закричала Тоня. – Да много ты эту сестру видела? А Оля вообще наглая: как ей надо – приезжает, а когда не надо – ни слуху ни духу. Да еще и ребенка притащила.
– Тетя Тоня, – на пороге стояла побледневшая Оля, – что же вы мне раньше не сказали, чтобы я не приезжала? Я наглая?
– Наглая, – не мигнув отозвалась Тоня.
Все Олино оживление как испарилось, плечи поникли. Она закусила нижнюю губу и стала швырять вещи в спортивную сумку, как есть, не складывая. Потом уселась на стул, подхватила Сашку и стянула с нее домашнее платье, которое тут же полетело вслед за другими вещами. Она все делала порывисто и случайно заехала Саше ногтем по подбородку, та дернулась и заплакала, а на подбородке осталась красная полоса.
– Стась, принеси перекись, – попросила Оля еле слышно и тут же опять закусила губу. Иначе бы тоже разревелась прямо тут, перед Тоней. А это было никак нельзя.
Пока искала перекись, я слышала, как Оля что-то говорит Тоне, а та отвечает, но, когда я вернулась, в комнате было тихо, как под водой, даже Саша молча сосала палец.
А потом они уехали. Правда, я исхитрилась в коридоре сунуть в Сашкин кулачок Торина в платочке и шепнула:
– Это тебе. Патя.
Прабабушка никогда больше не вспоминала про Олю и Сашу. Первое, что она сделала, когда те уехали, – достала шарлотку из духовки и выбросила в мусорное ведро.
– Нам чужого не надо.
Я только вздохнула и ушла в свое одинокое убежище расставлять фигурки: теперь они снова будут стоять на полке, играть с ними некому.
* * *
Тоня выглянула с кухни:
– Суп на столе!
– А можно мы сначала поговорим? – спросила я нерешительно.
