Мне было любопытно: я же не видела раньше маленьких детей так близко, а тут можно и поговорить, и поиграть. Тем более мелкое и юркое существо постоянно требовало внимания:
– То че? А то че?
Оно, правда, объяснялось на непонятном языке, нахально лезло везде и кричало, если его не пускали, но оно было такое… теплое… Я украдкой прикоснулась к Сашиной щеке, и она оказалась нежной, провела по ней пальцем, потрогала пушистую светлую кудряшку над мягким ухом. И тут Саша протянула мне зажатого в кулачке гнома и сказала:
– Патя!
– Какой же это Патя? – я была возмущена. – Это Торин. Торин Дубощит. Скажи: «То-рин».
– Патя! – повторила Саша.
– Не Патя, а Торин! Торин-Торин-Торин!
– Патя! – Саша тыкала кулачком в меня, и в ее голосе появились истеричные нотки. Она хныкала и повторяла: – Патя, Патя…
– Ну послушай, – сказала я, – давным-давно жил огромный и страшный дракон. – Я сложила ладони, изображая крылья дракона. – Он прилетел в страну гномов и дыхнул на них огнем. У-у-у-у, – я сделала страшные глаза и приблизилась к Саше. Саша перестала хныкать и замерла. А я продолжала: – Дракон хотел отобрать у гномов золото, но они храбро сражались. Вжиг-вжиг, – размахивала я руками как клинками, – хрясть-шарах, они бились мечами и дубинками. Но дракон победил. А потом Торин, – я взяла у Саши из рук гномика, – решил вернуть своему народу золото и гору. Поняла? Он взял еще других гномов и хоббита, и они пошли. – Я схватила обалдевшую Сашу на руки и стала танцевать с ней по комнате, напевая:
К вершинам седым, к перевалам крутым,
К ущельям и ямам, где пламя и дым,
В скалистые горы, в подземные норы
Уйдем за сокровищем древним своим.
Там пращуры-гномы в пещерной тени
Кузнечных костров раздували огни;
Искусны и стары, могучие чары
Знавали они и ковали они
[2].
– Ну, кто это?
– Патя, – уверенно сказала Саша и направилась с гномом к дивану.
Она разгребла плед и одеяло, устроив подобие гнездышка, положила туда Торина и укрыла сверху носовым платочком, после чего гордо посмотрела на меня и опять заявила:
– Патя!
И тут до меня наконец дошло:
– Патя! Ну конечно, СПАТЬ! Ты его спать уложила?
– Да! – просияла Саша от того, что ее наконец поняли, и крепко обхватила мои коленки горячими влажными ладошками.
На секунду у меня перехватило дыхание – захотелось вот так стоять с Сашкой всю жизнь, и пусть все вращается вокруг нас пестрым вихрем. Я даже успела загадать: 23 ноября, 4 часа дня; запомнить во всех подробностях: запах шарлотки с кухни, босые ноги на паркетном полу, горячие ладошки, обнимающие коленки, и пушистые светлые Сашкины волосы.
