Со склона в низинку соскользнула пшеничная полоска к дороге, а навстречу ей вышел таловый куст. Тут дядя Степан настроил жнейку, налил в шестеренки сизую мазь, — и пошла работа. Стрекочет жнейка, размахивает граблями-руками, укладывает на полок хлебные горсти, смахивает назад.
Мать показывает, как делать вязки для снопов. Она вырывает пшеничные стебли, бьет по обутку, стряхивая с корней землю, соединяет колосьями две доли и скручивает тугую вязку. Ловко у ней получается, а мои выходят головастые и тут же расползаются. Мать подбадривает меня, говорит, что, случись с нами отец, — троим эту работу только полой замахнуть! Только бы я помог убрать полосу, а зимой, как будет полегче, она сошьет мне новый шабур[9] и выткет опояску с кистями. Принимаюсь за дело горячо. Подношу свои вязки, она хвалит мою работу, переделывая ее.
— Ну, что бы я без тебя одна сделала!
Хватко вяжет мать. Крепкая, коренастая, в нарукавниках и поголешках[10], она быстро укладывает шуршащие горсти на вязку, опоясывает, нажав коленом, подвертывает тугую скрутку и ставит сноп в хрустящую жниву.
— Просохни, провейся — зерном налейся!
Стоят на полосе снопы, как подпоясанные мужики.
А день-то, день, как разыгрался-разведрился! На голубом сарафане неба приколото солнышко, земля купает свое лицо в потоках света, и стекает с неба синева на спины коней и черную бороду дяди Степана.
5
Что ж ты, зима окаянная, знать, не тем концом ты попала в нашу деревню! Сечешь буранами несусветными, солишь в лицо прохожему человеку мелкой жгучей крупой, — глаз не разодрать, головы не повернуть.
Сколько птицы и зверя всякого теперь попримерло: где раздобыть прокормку в такую беду? Излютовалась ты, охлестала полы об углы избяные, об застрехи да изгороди, изошла завалами-суметами, повыскоблила на дуванах пролысины. Угомонись, пусть мир вздохнет! Застоялась скотина по душным хлевам. Пусть у стенки на солнце погреется, припотянется да об углы почешется.
Скучно ребятишкам в такую погоду по избам сидеть. Редко-редко мать или бабушка берут меня с собой в гости к соседям.
Эту неделю бабушка похворала, только к воскресенью поправилась. Сегодня она открыла ящик, достала юбку, потрясла перед окном. Я сразу догадался, что бабушка пойдет к соседям посидеть. Отставать нельзя!
— Бабушка, ты куда?
— На белый свет поглядеть. Неделю за порогом не была, забыла, у кого на какую сторону скобка у двери. Сходить-узнать, может, где нищий какой слух по народу пронес.
