Один шаг привел к следующему, затем к другому. Мои глаза все еще были закрыты. Сосредоточившись только на совершении следующего шага, я мог слышать раздававшийся вокруг меня шум, но игнорировал его. Меня немного качнуло, но я не упал, а восстановил равновесие, разведя руки в стороны, словно канатоходец. Каждый следующий шаг давался мне намного легче. Но они вовсе не были легкими. Могу сказать честно: выполнение этих шагов было самой трудной работой, какую мне приходилось выполнять до этого момента.
Пока я делал шаг за шагом, Кен говорил очень мало. Он просто тихо давал мне знать, что я все делаю правильно и что путь впереди меня свободен. Я продолжал делать шаги, шел, ставя одну ногу впереди другой, закрыв глаза и отрешившись от мыслей. Наконец Кен сказал:
— А теперь остановись и открой глаза.
Я открыл глаза и повернулся к Кену. Я не мог поверить тому, что увидел. Я прошел по меньшей мере девять метров. Девять метров! Мое лицо озарила улыбка. Если бы я мог танцевать, то, наверное, исполнил бы танец победителя. Но прежде, чем я слишком увлекся моментом, Кен сказал:
— А теперь с открытыми глазами пройди назад, к тому месту, откуда начал.
На смену прежнему страху пришло радостное возбуждение, но его я тоже отогнал прочь. «Не слишком радуйся и не слишком бойся. Сохраняй нейтральное состояние», — приказал я себе. Через тридцать шагов я вернулся к тому месту, откуда начал. Было ли легче идти обратно? Трудно сказать. Само собой, что с открытыми глазами было легче, поскольку я видел, куда шел. Однако без тех шагов, сделанных с закрытыми глазами, я бы никогда не смог вернуться назад. Прежде чем поверить в то, что я действительно могу ходить, мне нужно было заглушить голоса, говорившие мне, что я не могу этого сделать.
Кен и Катрина шли рядом со мной, пока я возвращался к тренажеру, от которого начал двигаться. Мой друг и профессиональный кинооператор Пол следовал сзади и снимал все на камеру. Я не спотыкался, и меня не шатало так, словно я был готов потерять равновесие. Я просто шел не так уверенно и не так быстро, как большинство людей, но скорость моей ходьбы не слишком сильно беспокоила меня.
Добравшись до тренажера, откуда я начал ходьбу, я обернулся и посмотрел на Кена, который буквально сиял. Если бы я мог прыгать от радости, то наверняка запрыгал бы. Я протянул руку и схватил Кена за плечо. Камера зафиксировала улыбку на моем лице, но она была не слишком широкой. Конечно, меня переполняли эмоции, но мне не хотелось давать им волю прямо там. Мне нужно было переварить все это в тишине и уединении. Произошло очень много такого, что мне нужно было впитать и осмыслить. Я удерживал все в себе и смотрел на Кена с выражением лица, которое говорило: «Ну вот, я это сделал. А что дальше? Как далеко мы сможем пройти после всего этого?»
