Кроме разведчиков, тему атомной бомбы «расшевеливали» и отечественные ученые. Одним из первых начал писать письма «наверх» бывший сотрудник Курчатова Георгий Флеров. В начале 1942 года Флёров, который служил в Воронеже в чине лейтенанта ВВС, работая в университетской библиотеке, обнаружил, что в западных физических журналах перестали публиковаться статьи по делению ядра. Анализируя этот факт, он предположил, что работы по физике ядра стали секретными из-за того, что запад начал работы по созданию атомной бомбы [25].
На свой страх и риск Флеров обращается с письмами к Сталину, Кафтанову (уполномоченный ГКО по науке), Курчатову, в АН СССР.
В это время произошло еще одно событие, косвенно указавшее на возможный интерес немецких ученых к атомной бомбе. Вот как описывает это событие С. Пестов [20] :
«В руки фронтовой разведки 56-ой Армии в апреле 1942 году попадает полевая сумка убитого под Таганрогом немецкого офицера, где была тетрадь с формулами и расчетами. Тетрадь <...> передали в штаб, оттуда - в Москву, члену ГКО Кафтанову. Консультации в Москве показали, что расчеты в той тетради были связаны с цепной реакцией в уране. Помощник Кафтанова Балезин послал перевод из немецкой тетради ученому А. Лейпунскому и эксперту по взрывам генералу Г. Покровскому - с вопросом: не следует ли начинать в СССР работу по урану? Оба ответили отрицательно - слишком много уйдет времени и средств на это. Тогда Кафтанов показал перевод Сталину, правда, без отрицательного отзыва. Была названа и ориентировочная цифра расходов -около 100 млн. рублей. Образовалось целое досье, куда попали сообщения <...> разведок в Англии, Германии и США, письма Флерова и т.д. <...> Так или иначе, но тогда же, в 42-ом, в Кремль к Молотову был вызван нарком химической промышленности Михаил Первухин, и назначенный Сталиным куратор уранового проекта Молотов вручил ему то самое досье, где была собрана вся информация по этому вопросу <..> Во время беседы Молотов сказал Первухину, что действует по поручению Сталина, которому Кафтанов в свое время полностью доложил обстановку и показал собранные документы».
Значит, письма Флерова сыграли свою роль. В результате весной
1942 г. за подписью С.В. Кафтанова и академика А.Ф. Иоффе было направлено в ГКО предложение о необходимости создания научного центра по проблеме ядерного оружия. Много лет спустя Кафтанов вспоминал: «Докладывая вопрос на ГКО, я отстаивал наше предложение. Я говорил: конечно, риск есть. Мы рискуем десятком или даже сотней миллионов рублей <...> Если мы не пойдем на этот риск, мы рискуем гораздо большим: мы можем оказаться безоружными перед лицом врага, овладевшего атомным оружием. Сталин походил, походил и сказал: «Надо делать». Флеров оказался инициатором принятого теперь решения» [33].
