— Вот. Видел? Там четыре стола. Хамленко, Мережков и два хирурга из перевалочного.
— Где Виталька? Как он там? Давно я его не видел. Дня три.
— Они по боевой готовности уже двое суток на аэродроме сидят вместе со спецназом МВД. Его туда прямо из моего вагончика вытащили. Сама за него переживаю.
— Не бойся, он ещё и не в таких передрягах бывал. И жив-здоров. Я думал, что он сейчас там, на передовой.
— Как не переживать. Я второй потери, наверное, не переживу. Хорошо, работы много. А так, я бы, наверное, с ума бы сошла. Ладно, я полетела.
Людмила убежала. Пока разгружали раненных, подъехало ещё несколько машин, и Николай пошёл туда побеседовать со своими сослуживцами, которых в течение этих двух суток видел только из окна машины.
— Колян! — Позвали его из толпы. Коля обернулся и увидел Рината, который ковылял к «приёмному покою» с рукой на перевязи.
— Ринат? Ты оттуда?
— Ага. Вот не повезло. Опять туда же зацепило. Да что же это у меня левая сторона такая невезучая! Но на этот раз, вроде полегче. Видишь, сам хожу. Прошлый раз я в сознание только в самолёте пришёл. Но всё равно пора на отдых в тыл. Отвоевался пока. Теперь домой.
— Как там?
— Жарко. Воды попить некогда. Они, гады, всё прут и прут. Волна за волной. Не продохнуть. Раненных, видишь, сколько. Да и двухсотых полно. «Чёрному тюльпану» работы привалило.
— И похоронному взводу.
— Это точно.
— Ладно, мне надо ехать. Выздоравливай.
— Себя берегите. А я вам на большой земле встречу подготовлю. У Лошака адрес мой возьми. После войны приедешь, встречу как полагается.
Бой продолжался ещё почти сутки. Когда наступающие стали выдыхаться, за дело взялись свежие силы. Батальон спецназа совместно со спецназом МВД завершили разгром объединённой группировки. Войсковая операция завершилась.
Сашка Лошак грустно заглянул в кружку и отхлебнул чай. Друзья жарили хлеб на раскалённом корпусе буржуйки и по модулю распространялся опьяняющий аромат пекарни. Сашка только приехал с большой земли, куда вылетал на похороны брата. — Для меня, Коля, брат идеалом был. Я во всём старался на него походить. И в военное училище пошёл, потому, что он был офицером. И не просто офицером, а одним из лучших. Он же в Афгане второй срок уже был. Первый орден «Красной Звезды» получил за то, что раненного солдата с километр на себе под огнём тащил. Не бросил. И мне всегда в письмах писал, чтобы о солдатах, как о родных детях заботился. Его и ранило, когда он в огневом заслоне остался. Не смог никого из солдат на смерть послать. Сам остался. Прикрыл отход и всю группу спас. Его тогда в тяжёлом состоянии сразу в Ташкент в окружной госпиталь вывезли. Там по запчастям собирали. Три года по госпиталям… Как выписали, дали отпуск домой. У него в Тамбове пересадка была. Там он и нарвался на пьяных дембелей. Они потом на следствии сказали, что у них обида была какая-то на своих офицеров. Ну и на брата моего наткнулись. Пьяным-то море по колено. А тут брат ещё им замечание сделал. Ну и забили до смерти. Обидно. Он за солдат жизни не жалел и от руки солдата погиб. Я этих сволочей видел. Куда у них героизм делся? Жалкие все, глаза прячут. Прощения просят. Да брата то не вернёшь. Афган прошёл, а вот так за здорово живёшь… Мне, Колян, выть охота.
