Учтя вышесказанное, можно сделать вывод, что создание еще одного комитета среди многих других, изыскивавших многочисленные пути к победе над врагом, было мужественным актом. Есть также и некоторая своеобразная ирония в том, что весной 1940 г. именно перспектива затяжной войны была одним из факторов, определявших разработку ядерного оружия.
Но уместно теперь спросить: можно ли рассматривать проблему целиком с позиции целесообразности? Кажется невероятным квалифицировать использование ядерного оружия как химическую войну и тем самым вызвать международное осуждение. Разве разрушительная мощность делала это оружие чем-то другим не только количественно, но и качественно? Небольшой комитет, организованный под руководством Томсона, был первым в мире, которому предстояло рассмотреть все специфические проблемы, в том числе и моральные, связанные с изготовлением столь необычного оружия. Интересно проследить за отношением членов комитета к этим проблемам.
Насколько можно установить, не было сомнений в том, что принятый ими курс мог быть каким угодно, но обязательно морально правильным. Иначе могли думать только бескомпромиссные пацифисты.
Оружие, о котором шла тогда речь, не было водородной бомбой, способной уничтожить целые районы; оно не предназначалось для уничтожения городов с гражданским населением; по существу это было оружие, которое предполагалось использовать против немецких войск в соответствии с общепринятыми правилами ведения войны. Подвергать сомнению его допустимость было бы так же неразумно, как защищать применение легкой артиллерии, но возражать против использования тяжелой. И более неразумно, чем протестовать против системы бомбардировки площадей, примененной против Германии в 1943 г.,— системы, характерной тем, что она приводила к уничтожению не только военных или промышленных объектов, но и гражданских сооружений и самих гражданских лиц. Как известно, мнение большинства ученых, участвовавших в изготовлении атомной бомбы, изменилось, когда стало ясно, что это оружие можно применить в условиях, отличавшихся от условий, при которых оно задумывалось. Но в 1940 г. имелись более чем убедительные доводы, сводящие на нет возражения, которые можно было выдвинуть против проекта.
Прежде всего могли сказать, что оружие с таким «неразборчивым» характером поневоле было бы использовано и против гражданских объектов. Сам масштаб разрушений, которые оно несло, ставил его в особую категорию. И могли заявить, наконец, о последующих эффектах—радиационной опасности, уже известной в то время физикам-физикам-ядерщикамхотя еще и были неясности относительно ее масштаба и деталей. На все возражения был один ответ: если бы Британия имела атомную бомбу, то это сделало бы невозможным сосредоточение неприятельского флота вторжения и высадку десанта. Кроме того, обычное оружие, уже имевшееся, было менее экономичным, хотя и могло произвести такие же большие разрушения (например, 9 марта 1945 г. во время одного налета на Токио было убито 83 793 человека, ранено приблизительно половина этого количества и уничтожено колоссальное количество домов). И, наконец, тяжелые последствия вовсе не были характерны только для ядерного оружия. Например, из-за блокады и голода 1919 г. много детей в Германии заболело рахитом.
