Теперь трудно понять, как вообще могли возникать какие- либо сомнения в том оружии, которое, будь оно вовремя готово,- сделало бы ненужными смерти многих тысяч летчиков при бомбежке Германии (эти бомбежки по сравнению со взрывом атомной бомбы были не больше, чем елочные хлопушки). Но тогда проблема не представлялась столь простой. К тому же налицо было нежелание ввязываться в долгую канитель, неизбежную при разработке любого оружия, прототип которого не представляли себе хорошо даже в самом общем виде. «Вы должны понять,— говорил Тизард весной 1940 г. помощнику начальника штаба авиации,— что любой проект, осуществляемый для того, чтобы иметь какое-то влияние на ход войны, должен быть проверен, испытан и уже после этого пущей в работу. Таких проектов имеется около пяти, и усилия, необходимые для их осуществления, поглотят все людские и промышленные резервы». Суждения Тизарда были здравыми.
В то время как значительная часть англичан успокаивала себя тем, что «странная война» будет тянуться неопределенно долго, руководители страны не имели подобных иллюзий. Им было ясно: предстоит затяжная и отчаянная борьба и в дело придется пустить все людские и материальные резервы. Никто из комитета Тизарда не сомневался в необходимости или предварительных испытаний, или хотя бы ясно сформулированных, четких требований. При таких обстоятельствах могли возникнуть возражения против выкачивания денег, использования людских резервов, материалов и, самое важное, против затрат умственной энергии ученых на дело, от которого трудно ожидать быстрых практических результатов. К тому же сами Пайерлс и Фриш допускали, что бомба могла в конечном счете просто «хлопнуть». Поэтому в любом официальном плане исследований атомной бомбы должно было учитываться наличие других проектов. Существовала также необходимость разъяснения высшему руководству сложностей предмета, в котором очень немногие могли разобраться. Тизард в одном из своих выступлений упомянул, что большинство выдающихся ученых — в высшей степени индивидуалисты и поэтому во взаимоотношениях между правительством и наукой бывали серьезные затруднения. «Это,— сказал он,— вызывалось плачевным интеллектуальным разрывом, существующим между теми, кто получил научное образование, и теми, кто его не имеет. Практически все министры и члены административно-гражданской службы принадлежат к последней категории. Каждому ученому приходится испытывать трудности в передаче своих мыслей людям, не знающим азбуки предмета». И теперь Тизарду предстояло разъяснить всю сложность проблемы ядерного деления министру авиации.
