К микроавтобусу, со слов Тани, они прорвались без проблем. Зомби медлительные. Пока сообразили, что к чему, вся команда была уже в автобусе. Даже Альберта быстро занесли и уложили на сиденья. Выехали тоже легко, попутно сбив несколько зомби топтавшихся в открытых воротах. Дядя Саша сунулся к аптеке, нарвался на закрытые двери и решётки и не придумал ничего лучше, как ехать в больницу. Ну не олух ли? Больницы в наше время обходить надо дальней дорогой. Там этих заражённых по определению должно быть в разы больше, чем в других местах. Так и получилось. Они влетели на территорию прямо к крыльцу и тут поняли, что попали. Дядя Саша с Альбертом на руках бежали первыми, поэтому сразу были атакованы зомби. Единственное, они отвлекли зомби на себя, что дало время Тане сориентироваться, и она, увидев ведущую наверх лестницу, погнала остальных туда. На втором этаже, заметив спешащую к ним парочку в виде нянечки и высокого врача, они скользнули в столовую, оказавшуюся пустой, и закрыли двери. Так и сидели они там уже второй день, питаясь сухарями, которые кто-то когда-то разложил на противнях. В титанах был чай, поэтому при режиме жёсткой экономии можно было сколько-то продержаться. Но, сомневаюсь, что много. Если бы я не проезжал мимо, они были бы обречены.
Таня рассказывала, внешне спокойно и, как будто, безразлично, как, закрывая за собой дверь столовой, они слышали с первого этажа крики боли дяди Саши и Альберта и понимали, что помочь им не в силах. Удивительная девочка. В двенадцать лет она сделала то, что сделал бы далеко не каждый взрослый.
Все дети были измождены. На худых осунувшихся личиках лихорадочно горели глаза, и было видно, что они ещё даже не поняли, что спаслись. Возраст был разный. Ванечке, например, было всего четыре года, Маше и Вите — по шесть, Игорю, Саше и Наташе — по восемь, Олегу — десять. И все они тихо сидели, не пытаясь затеять возню или заплакать. «Как дети войны» — промелькнуло у меня в голове. По телевизору как-то показывали детей, переживших войну. Была какая-то передача, то ли к девятому мая, то ли к двадцать второму июня. Вот те дети вели себя так же. И даже взгляды были одинаковыми.
Поесть я им дал совсем понемногу, как и попить. После такой голодовки много нельзя. И даже тут никто из них не стал капризничать, хоть и было видно, как им хочется ещё покушать. Но, нельзя, так нельзя. Я смотрел на них и в душе закипали слёзы. Но, всё же, что теперь мне делать с этим детским садом? Написать объявление «Отдам в хорошие руки»? Ехать дальше с ними однозначно нельзя. Детям дом нужен и забота. Даже таким самостоятельным, как Таня. Ничего лучше, чем хутор в голову не пришло. Ну, значит, так тому и быть. Придётся мне возвращаться. Вручу женщинам детей. Будет хоть на кого ворчать этим феминисткам. Вот здорово! Хутор им нашёл, скотину тоже, а теперь ещё и детьми обеспечу. Полный комплект. А если от детей откажутся, всех с хутора повыгоняю и сам с детишками жить останусь.
