Фермер особого назначения | страница 57
С такими мыслями я растёрся полотенцем, оделся и присел на завалинке, ожидая приглашения к столу. А пахло из дома просто изумительно. По-моему, яичницей с салом. Странно, у меня сало в припасах было, конечно, а вот яиц, тем более сырых, я с собой точно не таскал.
— И долго ты будешь здесь сидеть, рыцарь печального образа? — раздалось над моей головой.
От неожиданности я аж подпрыгнул прямо из сидячего положения, развернулся на голос и наткнулся на насмешливое выражение довольно, кстати, симпатичного девичьего лица. Девушка, увидев мою реакцию, прыснула в кулачок сдерживая смех, который буквально брызгал из её больших, карих, в жёлтую крапинку, глаз, сделала приглашающий жест, резко повернулась, махнув длинными волосами, собранными в хвост и скрылась в дверном проёме. Ну, будем считать, что приглашение к завтраку получено. Я прихватил свой рюкзак и шагнул через порог дома.
А в доме уже даже прибраться успели. Повсюду чистота и даже кровь затёрта. Ничего не напоминает о моём ночном сражении. Они что, полночи не спали со своей уборкой? Хотя, деревенская женщина сызмальства приучена делать всё быстро и качественно. На столе, накрытом вышитой вручную скатертью стояла большая чугунная сковорода, в которой всё ещё скворчало и пузырилось сало в окружении невообразимого количества яиц. Запах стоял просто одуряющий. Рядом горкой лежал нарезанный подсохший хлеб, который я прихватил ещё у средневековых рыцарей. Угостили они меня продуктом своей пекарни перед отъездом. Горкой лежала молоденькая редиска, тут же разбросал свои перья зелёный лук и пупырились свеженькие, только с грядки, огурчики.
— Откуда такое богатство? — проглотив набежавшую слюну, спросил я.
— Да здесь в погребе запасы неплохие, — пояснила одна из молодящихся женщин. — Сало и яйца оттуда. А зелень с огорода. Успели посадить, пока не обратились. Хлеб твой. Сухой, правда, но я уже опару поставила. К обеду свежий будет.
Неплохо. И осваиваться начали. Городские бы ещё дня два бы рефлексировали и валерьянкой бы отпаивались. А эти уже разведку провели и хозяйство наладили.
— Надо на чердаке посмотреть, — подсказал я им. — Там обычно колбасы и прочее вяленное и солёное висит.
— Уже глянули, — бросила вторая молодящаяся. Там тоде всё с запасами нормально. Жить можно.
Мне показалось, или она действительно с надеждой глянула на меня? Ну, нет, барышни. Так не пойдёт. Я — сам по себе, вы — сами по себе. За завтраком, наконец, познакомились. Тридцатилетнюю звали Олесей. У неё была грудная дочка, а муж обратился в первый же день и чуть не загрыз их. Спас сосед, как раз зашедший за колуном, чтобы расколоть несколько кряжистых поленьев. Вот этим колуном он мужа и упокоил. Молодящихся звали Ольга и Оксана. Замужем они никогда не были и усиленно строили из себя убеждённых феминисток. Пацан представился Пашкой. Ему действительно было четырнадцать лет и катастрофа сделала его полным сиротой. Парень оказался серьёзным не по годам, и я для себя решил, что натаскаю его обращению с ружьём, подберу ему что-нибудь ударное для ближнего боя с зомби, научу этим пользоваться и оставлю старшим по охране хутора. Молодая назвалась Светой. Она закончила медицинский техникум и, до катастрофы, работала в местном медпункте фельдшером. Ну, можно сказать, всем повезло. Иметь на хуторе своего медика дорогого стоит. Правда смешливая сильно. Стоит только представить, как она перевязывает раны, прыская при этом в кулак. А если клизму ставит, то это и представить страшно. Ржёт, наверное, во весь голос. Что-то я не о том думаю.