— Значит, наш Глебушка вознамерился снять проститутку. Никогда бы не подумала.
Варвара сидела на подоконнике и в знак уважения к моему некурению дымила в открытое окно. Могла бы уважить меня еще больше и не курить в кабинете вовсе. Но на такое великодушие я уже не смел рассчитывать. Тем более что сам разрешил. Слаб человек…
Я именно так и сказал, имея в виду, конечно, не столько себя, сколько Потоцкого. Хорошо еще, что Варвара не какая-нибудь моралистка и способна если не принять, то по крайней мере понять мужчину, у которого невеста столько месяцев в Америке. К тому же Потоцкий, судя по всему, съемщик девиц без всякого стажа, да причем еще и невезучий: не успел отважиться, как тут же схлопотал ни с того ни с сего по физиономии.
— А если эта Наташа врет? — усомнилась Варвара.
— А зачем? — усомнился я. — Да и журналист тебе рассказал примерно то же самое. Конечно, об этом еще можно подумать, но… По крайней мере, мы теперь знаем, что реклама "Дрофы" — всего лишь обратная сторона медали. Вернее, газетной страницы.
— Однако мы не знаем, почему обрывок газеты был в кулаке Глеба и где остальная часть этой чертовой газеты.
— И откуда взялась эта красно-вишневая "Волга", которой, как ты утверждаешь, у Потоцкого отродясь не было. Да и "Волги" такого цвета отродясь сегодня не встретишь…
— Красно-вишневая "Волга"? О, черт! — Варвара с силой запустила окурок в воздух. — Так ведь красно-вишневая "Волга" — у Кавешниковых! Точно! Ей лет десять, она другого цвета была, а потом что-то случилось, я не помню — что. Но это было лет пять назад. Сергей Павлович с тех пор за руль не садится, а машину тогда перекрасили. В этот самый цвет. Ну, елки-палки!
Дозвониться до Кавешниковых удалось только через пару часов. Телефон молчал, но наконец откликнулся голосом Веры Аркадьевны. Я взял трубку параллельного телефона.
— Послезавтра похороны Глеба, — печально сообщила Вера Аркадьевна. — Сегодня мы решились позвонить Оле. Сказали только, что он внезапно умер. Мы хотели бы быть рядом с ней. Но, увы… Хорошо, что там Тамара. — Она помолчала и вдруг, спохватившись, что ведь это не она, а ей позвонили, спросила встревожено: — У тебя, Варенька, есть какие-то новости?
Мы с Варварой облегченно вздохнули: переход от скорбного к деловому Вера Аркадьевна совершила сама.
