«Всегда же со мною твой образ...» | страница 9
Прости мне письмо это. Глупое оно, без нужного слова тебе, но через рассуждения про нашу жизненную прозу услышишь ты тревогу мою о тебе — жизни — ты все, чем живу, о чем мои мысли и каждое движение.
Разве эта разлука, это расстояние могут что-то значить. Они бессильны, им не добраться до нас, до тебя, яркого южного цветка, который (...), светит в морозной дали, ведет, держит меня.
Образ твой, последние слова — все в глазах — передо мною. И увез поезд меня от тонкой наклоненной фигуры под огнями минского вокзала на столько тысяч километров! И она со мною!
И я помню ее слова и веру, что не потерял я в нее. Она же обманывать не может. Она скажет, когда дали и расстояния отзовут и человека. Так?
А если... нет, я не знаю «если».
Родная, родной!
Бери же побольше солнца, берегись. Ведь и издалека моя рука возле тебя, всегда, когда нужна тебе. Лишь бы только нужна была!
Здоровья ж тебе!
Приветствую всех. Алесь.
P. S. (...)
Еще одна просьба: подбери все документы мои до мелочей, армейский билет (...), удостоверения и припрячь. Если сумеешь, возьми из техникума аттестат и из Университета удостоверение об окончании двух курсов. Техникум я окончил в 1928 г., Университет был с 28 по 30 гг. (начало).
Пусть это будет у тебя.
Открытку шли мне: г. Новосибирск, стройгородок Сиблага... Адрес этот не постоянный, но я хочу иметь весточки.
* 21—22.10.1933.
(Письмо читается частично, вырвано посредине. — Т. К.)
Ой на горцы сьняжок трусе,
А пад горкай ручэй цячэ.
Там казача каня пасе...
Наверное, знаешь эту славную нашу песню...
Бормотал ее всю дорогу, и сегодня днем она припомнилась. Как раз стоял под горкою перед крутым оврагом, и беленький кружился снежок. Два дня пробует обосноваться звонкий ядреный морозец. Для наших мест это много — -10 градусов, а здесь даже не мерзнут уши. (...) Утром пойду в город и буду иметь возможность отослать тебе лист (...).
(...) Может, завтра и закреплюсь. Если это будет так — значит, мы уже сумеем быть вместе, а пока что ночь впереди — поговорим, родная!
Спит железная дорога... Народ спит, успокоившись после «трудов дневных»... Часов около двенадцати. Я уже немного поспал с вечера, а теперь пользуюсь тишиной, светом и покоем. Живется здесь неплохо, работается не тяжело, не голодаю и (...), пока установится, туговато с жильем, но я полагаю, что это все условия пересыльные, так что, значит, будут перемены в лучшую сторону. Зимы, говорят, с большими морозами, но переносятся легко, в чем я уже имел возможность убедиться.