«Всегда же со мною твой образ...» | страница 10
Вообще, все выглядит издалека куда страшнее, чем это бывает на самом деле. Так вот и с Сибирью, и с далью (...). Наверно, мне помогает бодрость и вера в лучшее, но, во всяком случае, я не преувеличиваю. С запасом жизненной энергии люди не гибнут, если не опускаются, а я на диво здоров и к слету вниз себя никогда не допущу, независимо от условий. Всегда же со мною твой образ, бесконечно родной, и бодрит, и поднимает, и держит. Я хочу жить, и значит, буду жить, всегда оберегая тебя и от тревоги, и от злых жизненных ветров. Не могу же я винить республику в том, что она не поверила моей работе и (...). Много трудностей было в эти месяцы, очень переживаю, что посыпались они на твои плечи, но это жизнь, а в жизни бывает все — тяжелую жизненную школу должны пройти все. Так бы к старости остался мальчуганом, сидя в Минске, а теперь — какая полнота жизненной практики! Я не умею задерживаться на частном, может, и теперь смотрю слишком широко, может это письмо застать тебя в очень тяжелом положении, но я верю, что мы и сейчас сойдемся мыслями, как всегда в основном, в самом большом, из чего складывается наша жизнь... Переживем трудное. Только себя, себя береги, родная, а все другое уже мое дело. Стать во весь рост, говорить в полный голос, работать для республики во всю силу и руки. И тебе будет спокойно и радостно...
Ночь. Перекликаются поезда. Скоро они перекликнутся перед семафорами нашего будущего. Давай руки, родная! Хватит силы на всю дорогу нашу. Слышишь? Веришь?
Хорошо рассмотрел город. Он большой. Много новостроек. Есть кварталы исключительной архитектуры. Интересное построение театра — типа комбинированных зрелищ — цирк, театр, кино (...).
Опять вопрос о твоем паспорте. Если бы знал, что он есть у тебя, — был бы спокоен. И работа? Неужели до этого времени ты не работаешь? Если бы здесь не проводилась паспортизация, можно было ехать сюда — рабочих рук требуется здесь очень много и в заведениях: в школах, видел несколько редакций. Тяжело только с квартирами. С паспортом можно ехать, а без него? Что если и здесь нельзя будет его получить? Надо точно выяснить местности — где тебе можно жить. Во всяком случае, и с документами, и без них до весны мне не хотелось бы трогать тебя с места. Надо чтобы ты отдохнула немного, ведь дорога сюда и большая, и тяжелая, и одной тебе, хрупкой (...). Может, ты переехала бы в Москву, или, если сможешь добиться денег за перевод, а я не допускаю мысли, что твоя работа пройдет впустую, — больше всего хотел бы, чтобы провела ты месяц на юге. Тебе же так нужны и вода, и солнце. Неужели это пока не доступно? Это будет первое, что я сделаю, — юг тебе. (...)