Славное лето удалось, много всяческого добра: яблок, вишен, ягод. Вообще урожай должен быть на славу.
Каждый день — радостные вести, вот уже скоро Белоруссия будет свободной. Легко жить, чувствуя, как к миллионам обездоленных людей возвращается жизнь, права, свобода. Много у нас побед, но эта и по объему, и по темпам представляется мне ни с чем не сравнимой. Будь здорова, много (...). В радостные часы вечерних московских салютов припомни на минутку меня.
Как всегда, желаю тебе самого лучшего. Привет Владимиру Рафаиловичу.
Привет.
16.07.1942.
Здравствуй, здравствуй, родная моя! Жму твою маленькую руку, крепко обнимаю тебя. Письма откладываются изо дня в день: все жду возможности поговорить с тобой, и вот, когда твой голос был совсем рядом, разговор сняли. Что там произошло на линии, неизвестно, но я все время слышал тебя, твой разговор с телефонисткой. Почти каждый день пытаюсь найти тебя по телефону, и все безуспешно. (... )
Я здорово загорел, живется неплохо, хотя забот у меня пропасть. Особенно круто приходится, когда сталкиваюсь с разными хозяйственными вопросами: я ведь всю жизнь не умел ни кормиться, ни одеваться. Однако привыкаю, учусь. На днях наладил кухню, нашел хорошего повара, все получается хорошо, и жалоб не слышно. А кухня пугала больше всего, но вот видишь, наладил и ее. Иногда времени не остается и для сна, тогда моюсь, бреюсь и начинаю день. Это не жалоба, хотел бы работать еще больше, и буду работать, если потребуется, только бы поскорее расколотить немца.
Как хотелось бы еще раз повидать тебя. Не знаю, будет ли возможность ехать через Москву, ведь мы почти не виделись.
Никак не могу примириться со смертью старика. Горько и тяжело мне думать
о нем... Видела ли ты его в последние дни, была ли на кремации?
Что слышно у тебя? Напиши побольше. Сейчас побегу опять ловить твой голос. А может, и состоится разговор.
Еще раз обнимаю тебя.
(Подпись)
4.08.1942.
Сегодня год, как я ушел из Москвы. Сколько пройденных дорог, сколько пройду их до возвращения со словом — победа. А иначе и возвращаться не стоит. (... )
У меня теперь под началом столовая, правда, небольшая, но вполне приличная. Я писал уже об этом. Деньги будешь получать регулярно каждого 15 числа. Спрашиваешь о табаке. Мне ничего не нужно. (...)
Добра желаю тебе.
(Подпись)
1.09.1942.
Сегодня утром, в степи, нашел обрывок конверта с таким родным знакомым штемпелем «Москва». И тогда все яснее почувствовалось, моя родная, какой радостью сейчас было бы письмо от тебя.
