Услышь!
(Подпись)
22.06.1942.
Начинаю работать. Вчера был в лесу — обилие трав и ягодника. Белые лепестки брусничника напомнили о твоем больном, беспокойном сердце. Как оно, пьешь ли этот брусничный отвар? Мне очень хочется видеть тебя здоровой, такой и приснилась сегодня. Чувствую себя хорошо, настроение приличное. Знакомлюсь с начальством, с товарищами, как всегда в начале работы. Через пару дней дам тебе точный адрес и постараюсь выслать деньжат.
Маленькая моя, хорошая девочка! Будь здорова. Спокойного сна тебе. Яркого солнца и синего неба!
(Подпись)
2.07.1942.
Не выполняю обещания — писать каждый день не удается. Работать нужно много и серьезно. Обжился, знакомлюсь с товарищами, с которыми вместе будем бить немцев. Народ энергичный, настоящие люди с выдержкой, знанием, умением. Я с ними становлюсь моложе, ловчее, напористее. Но о себе сейчас не хочется говорить: часа два тому назад узнал о смерти Купалы. Все еще не верю, не понимаю, не хочу знать. Только слышу острую, неумолкающую боль, как всегда при его болезнях или огорчениях. Я крепко любил старика, любовью, которая не замечает видных и обидных для других мелочей. Как трудно ему было умирать. Не увидев нашей победы, не увидев земли, для которой он жил и работал. И эти дни все почему-то думал о нем, хотел увидеть, а теперь вот только издали приходится поклониться праху. Не забудь, когда сможешь, положить на могилу ему синие цветы. Год тому назад он говорил мне о синих цветах, цветах, которые росли в белорусских лесах, подожженных войною. Трудно думать, что Купала — это имя, горка книг и памятник, что никогда больше не услышишь его детскую речь, не увидишь льняные волосы и ясные глаза. Прости, мне тяжело, плачет душа...
Вокруг цветущая рожь под ветерком, яркий луч, невдалеке — березняк. Все что он любил...
Пиши мне, родная! Пиши много о себе, о здоровье. Как я желаю тебе здоровья, силы!
Обнимаю родную.
(Подпись)
П/о Мстера-вокзал, до востребования.
10.07.1942.
Пользуюсь оказией, чтобы сказать тебе пару слов. Товарищ едет в Москву, зайдет к тебе, если не сможет, пошлет почтой. Живу прилично и, как видишь, пишу. Посылаю тебе две главы поэмы и пару стихов. Прочти и стихи дай печатать журналу «Беларусь», Гурскому или Крысько. Телефоны знаешь. Поэма пусть лежит, отсылаю, т. к. боюсь потерять. Многое беспокоит, и прежде всего, здоровье — твое и старика. Предполагаю, что у меня скоро появится постоянный адрес, и тогда жду большое письмо. Как дела с издательством и Союзом писателей? Получила ли там что-либо? Если с деньгами задержка, реализуй мое пальто, а потом я все налажу.
