Крещена я была в 18 лет: ну, покрестилась, как все, и ушла.
Пожив так лет пять, я вспомнила про Бога, когда меня постигли невзгоды. И стала
ходить в храм. Поначалу, конечно, не знала никаких правил: что надо говорить,
как надо сделать. Может даже с каким-то суеверием приходила. Целовала иконы,
ставила свечу. Такой процесс воцерковления шел очень долго. Помогло то, что
родители мои тоже пришли к вере. Благодаря болезням, благодаря бедам, которые
свалились на
нашу семью. Появилась поддержка, мне стало духовно легче. А
муж — он оставался таким, как был. Он смотрел на мое «увлечение» церковью как
на хобби: вот, ты одним занималась, теперь другим занимаешься. Позанимаешься —
пройдет. Но когда это стало вмешиваться в нашу семью и никуда уже от этого было
не уйти, тогда и началась напряженность.
Например, мне надо вычитать вечерние правила. Пока я
управлюсь со всеми своими делами, получается поздно. Муж ложится спать, я ухожу
куда-нибудь и читаю молитвы. Он приходит и говорит, что ты тут делаешь, что ты
тут бормочешь, надо ложиться спать.
39
Вот все и началось с каких-то таких моментов. Потом
он понял, что в воскресенье, единственный выходной,
когда он может быть дома с нами, мы уходим в храм. Чем
дальше — тем хуже. Чем глубже я воспринимала свою жизнь в Церкви, тем больше
появлялось у мужа ропота. Я стала чужая для него, мы поняли, что у нас разные
мировоззрения, я больше не крашу ногти, я больше не хожу на безумных каблуках,
я больше не
укладываю волосы по часу перед выходом на улицу. Я надела
платочек, я хожу в длинной юбке. Мне было хорошо в этом состоянии, мне ничего
не было нужно, я сидела там, внутри себя, как улитка, и ничто внешнее меня не
интересовало. А мужу было тяжело это понести, но поначалу он думал, что это
блажь, и все пройдет. Но потом начал понимать, что это не проходит, и тут у нас
с ним начались очень серьезные конфликты.
Он начал запрещать мне ходить в церковь, он начал запрещать
мне причащать детей. А детей батюшка благословил причащать каждую неделю,
потому что они были нездоровы. А муж, наоборот, считал, что они болеют из-за
церкви. Там толпа, там бабушки, все надышали на ребенка. Все причащаются из
одной ложки... Если ребенок заболевал, он сразу кричал: «Это потому что вы были
вчера в церкви!» То есть другой причины
болезни ему вообще невозможно было представить.
Когда я приходила к батюшке и расказывала о своем муже, я
описывала его таким, каким видела. А видела я его далеко не в лучшем свете. Я
говорила: вот, он не дает мне молиться, он не дает мне поститься. Своей
неправоты я совсем не усматривала в этом. Я все
