Что теперь с того, что ты всегда учился лучше меня? – думал Томас, и эта мысль согревала его. Что с того? Ты сидишь в Игле, а я… я король! Что с того, что ты каждый вечер приносил ему бокал вина и…
Но при этой последней мысли его лоб залил липкий холодный пот, и он поспешно отогнал ее прочь.
Крики не смолкали, пока они с Флеггом шли по площади Иглы, а потом под аркой, образованной скрещенными мечами гвардейцев, которые снова надели парадные красные мундиры и волчьи шлемы. Томасу все это начинало нравиться. Он поднял руку в приветствии, и его подданные зашлись от восторга. Мужчины бросали вверх шляпы; женщины плакали. Воздух звенел криками: Король! Король! Да здравствует король! Да здравствует Томас Светоносный! Долгой жизни королю! Томас, еще мальчик, думал, что эти крики относятся к нему. Флегг, который, возможно, никогда не был мальчиком, знал, что они просто приветствуют возвращение обычной жизни – то, что снова откроются магазины, что угрюмые солдаты не будут ночью дежурить вокруг замка, что можно напиться пьяным без риска проснуться ночью от рева толпы и треска пламени. Не более и не менее. Томас тут не так важен.
Но Флегг видел, что Томас этого не знает.
И не узнает, пока не будет слишком поздно.
Сама церемония была короткой. Андерс Пейна, выглядевший на двадцать лет старше, чем неделю назад, произносил торжественные фразы, и Томас в нужных местах говорил да, нет и клянусь. В конце церемонии, проходившей в такой тишине, что громадная толпа отчетливо слышала каждое слово, на голову Томаса была возложена корона. Томас поглядел вверх – туда, где в гладкой каменной стене Иглы, на самом верху, чернело единственное окошко. Он не видел Питера, но надеялся, что Питер там, что он смотрит и кусает губы, как часто кусал губы сам Томас, – до крови, до белых шрамов.
Слышишь, Питер? – кричал он про себя. Слышишь, как они МЕНЯ приветствуют? Наконец, наконец-то они приветствуют МЕНЯ!
В свою первую королевскую ночь Томас Светоносный проснулся с выпученными глазами, зажав руками рот, чтобы сдержать крик. Он увидел страшный сон, еще хуже тех, что преследовали его после посещения Восточной башни.
Он снова прятался в потайном коридоре и шпионил за своим отцом. Это была ночь, когда отец напился и разговаривал с головами на стене. Но в этот раз он говорил нечто другое.
– Что ты уставился? – кричал во сне отец, обращаясь к голове дракона. – Он убил меня, и теперь твой брат осужден за это! Отвечай же, черт тебя побери! Я делал все, что мог, и посмотри на меня теперь! Посмотри на меня!
