Если экстраполировать результаты Дж. Модельски на дальнейшее историческое развитие, то можно предположить, что подобная «пульсация» проходит не только по территориальному основанию, но, что особенно важно, и по тому, на основе какого содержательного аспекта формируются центр и периферия. В истории таким содержательным основанием были, в частности, религия, идеология, экономическое развитие.
Значительно более спорным является второе измерение процесса глобализации, которое выделяет Б. Бади: универсализация и гомогенизация мира в крайнем своем виде. В рамках этого подхода строились различные предположения относительно создания глобальной деревни (англ.: global village) — универсальной общности всехживущихна Землелюдей или всемирного правительства (англ.: global government), которое регулировало бы весь комплекс взаимоотношений между странами и народами. Иными словами, предполагалось формирование некой всемирной конфедерации-
Эти образы, идеи и гипотезы широко используются в журналистике и популярной литературе, отражая представление о том, что все люди на Земле объединены единой судьбой, и это стало возможным благодаря распространению универсальных культурных образцов, развитию технологий — в первую очередь транспортных, информационных и коммуникационных, мировойторговой и финансовой систем, объединяющих всех людей во взаимосвязанное и взаимозависимое сообщество.
Универсализация и гомогенизация мира рассматриваются порой и как его вестернизация. В этом случае имеется в виду, что все большее распространение получают характерные для западной цивилизации ценности и нормы поведения. Действительно, многие типы поведения, производства, потребления, возникшие на Западе, потом становятся привычными для других стран и культур. Более того, в этих странах они нередко воспринимаются как присущие именно им. В связи с этим забавный пример приводит ведущий обозреватель «Нью-Йорк Таймс» Томас Фридман (Th. Friedman) в книге «Лексус и оливковое дерево» (The Lexus and the Olive Tree). Маленькая японская девочка, впервые попав в США, воскликнула: «Мама, смотри, у них тоже есть McDonald ’sk.
Подобных фактов можно привести множество. Однако необходимо учитывать, что за внешней универсализацией скрываются более сложные процессы.
Во-первых, каждая культурапо-своему воспринимает и усваивает нормы, присущие другим культурам. На этот факт обращают внимание многие исследователи, занимающиеся анализом влияния культур. Образцы поведения западной цивилизации вразличныхрегионахмира (втом числе в сфере потребления), будучи включенными в другой культурный контекст, имеют порой совсем иной смысл, иногда противоположный исходному. За внешним тожцеством следования западным типам поведения могут скрываться совершенно разные веши: например, стремление быть «как все» в США или казатьсяинакомыслящим,скажем, врядеараб-ских стран. Вообще внешние формы всегда имеют свое наполнение в культурах вследствие весьма сложных переплетений того, что привнесено извне, с имеющимися традициями и нормами. Подчеркивая специфику каждой культуры, французский исследователь Тьерри де Монбре-аль (77г. de Montbrial) считает, что, говоря о глобализации, мы вовсе «не подразумеваем унификацию и стандартизацию. Ведь и конструкгоры автомобиля не стремятся создать универсальную “мировую” машину, способную удовлетворять всем вкусам. Это нереально. К примеру, продукция одной и той же французской фирмы Danone рассчитана на вкусы парижан, в Санкт-Петербурге — на петербуржцев, а в Шанхае — на китайцев... Различия во вкусах, как и в менталитете, никогда никуда не исчезнут». Другое дело, что модификации модели автомобилей или, скажем, йогурта, ориентированные на разных потребителей, «собираются» из набора единых структурных компонентов.
