Несколько месяцев спустя, в октябре того же года, в Ереван приехал Альгирдас. Переписку мы с ним не вели, поэтому для меня было полным сюрпризом, когда зазвонил телефон, и я услышал в трубке голос со знакомым акцентом. Он сказал, что находится в Союзе писателей; я ответил, что сейчас приду, пусть он подождет, и сразу вышел. Дом Союза был полон беженцев из Азербайджана. Протиснувшись между нервными, взволнованными, отчаявшимися людьми, я поднялся на второй этаж и вошел в секретариат. Там было тихо, у стены на стуле сидел какой-то солидный господин в бархатном костюме болотно-зеленого цвета и читал газету. Только когда он поднял взгляд и посмотрел на меня, я понял, что это и есть Альгирдас. Медленно и с достоинством он встал, отложил газету и подошел ко мне. Я хотел по-прибалтийски пожать ему руку, но он обхватил меня своими лапами гризли и стиснул так, что у меня хрустнули кости. «Трдат, старый хрен!» — сказал он радостно, и я удивился, куда делась его нервозность.
Выяснилось, что Альгирдас приехал не просто так, ради собственного удовольствия, а в командировку, и ему забронировали комнату в «Двине». Естественно, не могло быть и речи, чтоб мой друг жил в гостинице, когда у меня есть своя квартира, так что мы сразу отправились в «Двин», забрали оттуда его пожитки и поехали ко мне. Когда мы размещали их у нас на веранде, Анаит как раз пришла из своего Конвента пообедать. Сначала она смотрела на Альгирдаса с недоверием, но, когда выяснилось, что гость — член правления «Саюдиса», она заулыбалась и стала так заискивать пред Альгирдасом, словно напрашивалась ему в референтки. Жизель тоже была у нас и даже побледнела, когда я ей представил Альгирдаса, — я думаю, она впервые в жизни видела столь близко такого интересного мужчину. Женщины стали накрывать на стол, а мы пошли в кабинет поговорить. Оказалось, что после того, как Альгирдаса выкинули из академии, его жизнь изменилась до неузнаваемости: он стал на родине признанным сценаристом. Два его фильма уже вышли на экран, а съемки третьего должны были вот-вот начаться. Хотя у меня и лежал в ящике стола диплом сценариста, я таким успехом похвастаться не мог. Правда, некоторое время назад я зашел на студию напомнить, что где-то там у них лежит сценарий на тему геноцида, который в свое время снимать не разрешали, но мне тут же сказали, что теперь для этого просто нет денег. И все же Альгирдас был для меня слишком близким человеком, чтоб я ему завидовал, мы вернулись в гостиную за накрытый стол, и я даже выпил за его здоровье целую рюмку карабахского коньяка, презентованного кем-то Анаит во время ее последней поездки в Карабах.
