Мир приключений, 1929 № 03-04 | страница 31



Все это, вместе взятое, заставило епископа свободно вздохнуть, когда настал день открытия памятника.

Но самую церемонию он нашел утомительной и неприятной. Лорд Хемель Хемпстедский не пользовался его расположением в их школьные дни, и было нечто в высшей степени неприятное в том, что ему приходилось говорить трескучие фразы в похвалу ему.

К этому прибавилось еще то, что у него с самого начала торжества сделался приступ страха, испытываемого артистами на сцене. Он помимо своего желания должен был все время думать о том, что он похож на ужаснейшего осла, стоя перед всем этим народом и разглагольствуя. Он все время ж дал, что один из префектов школы среди его слушателей выйдет, хватит его по голове и скажет ему, чтобы он перестал быть смешным поросенком.

Но такой катастрофы все же не произошло. В действительности речь его имела значительный успех.

— Мой дорогой епископ. — сказал старый генерал Блоденеф[5] председатель Педагогического Совета Колледжа, пожимая ему руку, когда закончилось открытие памятника. — Ваше прекрасное красноречие свело мои слабые попытки на нет, свело их на нет, на нет. Вы были поразительны.

— Очень благодарен, — бормотал епископ, краснея и переступая с ноги на ногу.

Усталость, охватившая епископа, в результате продолжительной церемонии, казалось увеличивалась с течением дня. К тому времени, как он очутился после обеда в кабинете заведующего, епископ был во власти сильной головной боли.

Преподобный Тревор Энтвистль тоже казался обессиленным.

— Такие события немножко утомляют, епископ, — сказал он, скрывая зевоту.

— Да, действительно, заведующий.

— Даже портвейн 87 года оказался бессильным подкрепить нас.

— Совершенно очевидно бессильным. Хотел бы я знать, — вдруг осенила епископа мысль, — не могла ли бы маленькая порция «Будь молодцом» прогнать нашу усталость? Это какое-то укрепляющее средство, которое обычно принимает мой секретарь. Нет сомнения, что оно приносит ему пользу. Я никогда не видал более живого и крепкого молодого человека. Что, если мы попросим вашего домоправителя пойти к нему в комнату и взять у него бутылку. Я уверен, что он с восторгом даст ее нам.

— Конечно.

Домоправитель, посланный в комнату Августина, вернулся с бутылкой, наполовину полной густой темной жидкостью. Епископ внимательно рассмотрел бутылку.

— Я вижу, что тут нет никаких указаний относительно дозы приема, — сказал он. — Но я не хочу больше беспокоить вашего домоправителя, который, конечно, уже вернулся в свою комнату и снова уютно устраивается, чтобы заслуженно отдохнуть после более, чем обычно утомительного и беспокойного дня. Что, если мы положимся на собственное суждение?