Теперь он катался по полу, крича от боли и испуга, а ёжик уже стучал коготками в соседней комнате.
Мать в отчаянии всплеснула руками.
— Ваня! — позвала она мужа, — Иди ты рассуди. Двое подрались, один укололся! Да что же эго ты за наказание такое мне привёз! Выпущу я его сейчас во двор, пускай убирается на все четыре стороны!
Но тут уж Лена и Митя кинулись к матери со слезами и просьбой оставить ёжика. Петя вытер слёзы и, потирая уколотое место, кричал:
— Хочу юзика!
Васька на шкафу остался при особом мнении, но на его злобное ворчанье не обратили внимания.
— Всех растревожил, вот забияка! — смеялся отец.
И имя Забияки прочно утвердилось за ёжиком, а сам он прочно поселился в весёлом домике в Зелёном переулке.
После боевого дня дети были настроены мирно и устроили в углу под столом премиленькую ёжиковую спальню. Но Забияка упорно вылезал из неё и всё смелее бегал по комнатам, всё обнюхивая.
— Чего же это он днём спал, а сейчас не хочет? — огорчались дети.
— Да ежи всегда так, — объяснил отец. — У них ночью самая охота. Вы заснёте, а они с Васькой мышей пойдут ловить.
— А его бы в сад выпроводить поохотиться, — предлагала мать. — Ведь всю ночь когтями стучать будет, я ни на минуту не засну.
Однако, благодаря дружному рёву ребят, Забияку оставили в комнатах. Всю ночь он стучал, фыркал и бегал, так что под утро мать не выдержала, завернула его в передник и вытряхнула на грядку с помидорами.
— Хочешь живи, хочешь… куда хочешь девайся, а в комнаты больше не пущу! — сердито сказала она и затворила за собой дверь.
Забияка осмотрелся. Пахло червями и лягушками, и было тенисто., Что ж, он не прочь и тут поселиться!
Утром из дома выбежали дети в одних рубашонках.
— Его, наверное, кошки съели! — кричала Лена, обливаясь слезами.
— С каких это пор кошки иголками питаются? — успокаивал её отец. — Ты посмотри, он здесь где-нибудь, под кустиками.
И вдруг слёзы сменились радостным смехом и визгом: Забияка спокойно сидел между грядками, дёргая носиком и разглядывая детей своими бусинками-глазами. За день он привык к странному шуму этих удивительных больших существ, с ними у него смутно соединялось представление о тёплом молоке, и он не ошибся.
— Под живот, под живот бери! — кричала Лена. — Он там не колется, под животом он вовсе мягкий!
Когда принесли его в комнату, мать налила ему целое блюдечко парного козьего молока.
Забияка ничуть не скучал по норке под старой джидой и по своим покинутым родственникам. Молоко стояло у Лены под кроватью, а в саду сколько угодно было червей и лягушек.
