— Да ведь это поразительный скачок вперед! — изумился Фойл.
— Я тоже так думаю, — согласилась Арлетт, глаза ее оживленно блестели. — Если бы эксперимент профессора Севиллы на этом и закончился, он все равно явился бы поворотным пунктом в межвидовых отношениях.
Стало тихо. Си с ненавистью окинул взглядом тело Арлетт: «Какая все-таки мерзость — женское тело; эти большие груди, ляжки, все такое слабое, дряблое». Он прикрыл глаза: «„Поворотный пункт в межвидовых отношениях“ — это уж слова Севиллы, она, конечно же, влюблена в патрона, все они хороши, на уме один секс…»
— Мисс Лафёй, — любезно спросил он, — сколько слов знает Иван?
— Сильно ли он искажает слова? — одновременно задал вопрос Фойл.
Боб Мэннинг засмеялся серебряным смехом и повернулся к Арлетт:
— Надо будет установить очередность!…
— Отвечаю на первый вопрос, — сказала Арлетт. Она мельком взглянула на Боба: «Дурачок, не понимаю, что это он так старается».
— В активном словаре Ивана примерно сорок слов.
— Так много! — удивился Фойл. — Сорок слов! В десять раз больше, чем у Вики!
— Не могли бы вы назвать некоторые из них? — спросил Си.
— Мисс Лафёй, — возразил Фойл, с досадой глядя на Си, — не ответила на мой вопрос о том, сильно ли Иван искажает слова.
Арлетт подняла руки и объявила:
— Прежде чем я отвечу на ваши вопросы, мне хочется обратить ваше внимание на одно обстоятельство: Иван уверенно обращается с самыми отвлеченными языковыми символами. Например, он умеет говорить right, left, in, out[4] и безошибочно их употребляет. Он пользуется глаголами go, come, listen, look, speak [5] и употребляет их вполне сознательно.
— В таком случае мне неясно, — удивился Си, — что же ограничивает ваш опыт…
— Сейчас скажу, — продолжала Арлетт. — И заодно отвечу мистеру Фойлу.
— Наконец-то! — обрадовался Фойл.
Арлетт улыбнулась ему:
— Начну с менее важного: как и следовало ожидать, Иван сильно дельфинизирует человеческие звуки. Голос у него резкий, гнусавый, визгливый, и понимать его не всегда легко. К сожалению, кроме этих маленьких недостатков, есть нечто куда более серьезное.
Она сделала паузу, потом продолжала:
— Ивану удается произносить только односложные слова — вот что ограничивает наш опыт. Когда мы пытаемся его научить слову из двух слогов, он запоминает лишь последний слог, безразлично, ударный или безударный. Так music[6] превращается в zic, Ivan — в Fa, listen — в sen. И тут мы сталкиваемся с трудностью, которая, по мнению профессора Севиллы, в настоящее время тормозит всякое продвижение вперед: Иван не умеет складывать слоги.
